Вроде бы говорить было больше не о чем, да и звонок скоро должен был уже прозвенеть, но Надя продолжала сидеть, сосредоточенно глядя в опустевший стакан, и ребята выжидательно на нее смотрели.
– А вам, – тихо заговорила девочка, – ничего странного не виделось?
Оба друга напряглись.
– Чего странного? – чуть севшим от внезапного предчувствия голосом переспросил Андрей, бросив быстрый взгляд на Романа.
– Да это, наверное, не важно. Просто мне снится всякое последнее время, а сегодня вот помогала первоклашке вещи собрать – он ранец открытый уронил, а у него…
Надя помолчала, подняла голову и глянула на парней своим не по-детски твердым взглядом.
– …а у него глаза черные. Полностью. Без белков. И в них красные молнии. Как в кино, – совсем тихо закончила она.
– Значит, я не сбрендил, – кивнул Роман. – Я похожее у исторички нашей как раз на уроке наблюдал.
– А я у твоей одноклассницы, – подхватил Масляев.
– И не сказал ничего?
– Да я же думал, показалось.
– Ладно, – подвел итог Волкогонов и поднялся. – Мы об этом вечером поговорим, при встрече, сейчас уже звонок будет. Одно понятно, творится в нашей школе какая-то фигня необъяснимая, и это кроме того, что дети пропадают.
– Так, может, это связано? – подала голос девятиклассница.
– Да уж, наверное.
Обменявшись номерами телефонов, заговорщики разошлись по классам.
До назначенного времени часы тянулись очень медленно. Роман уже и Лемми выгулял, и домашку сделал, и даже успел поприпираться с мамой по поводу уборки в комнате, и на гитаре поиграть, а часовая стрелка все никак не хотела подходить к шести. Наконец она достигла самого нижнего деления циферблата, и парень стал быстро собираться, хотя до школы ему было всего 15 минут черепашьим шагом.
– Ма, я к Андрюхе сбегаю! Буду не поздно!
– Лучше бы ты в шкафу порядок навел. И гитару убери!
– Потом. Пока!
До места встречи Волкогонов добрался раньше всех. В половине седьмого уже был во внутреннем дворике рядом с пожарной лестницей. И тут произошло очень неприятное открытие – в окне кабинета ОБЖ на первом этаже горел свет. Забраться на карниз и подпрыгнуть до лестницы так, чтобы Горбунов его не услышал, Роман не мог, а потому он как ужаленный бегал у лестницы и постоянно смотрел на часы. Через пять минут не выдержал и набрал Масляева, чуть ли не подпрыгивая на месте. Из-за угла школы раздался залихватский рэп, который стоял на звонке его друга. Чертыхнувшись, Роман бросился туда, радуясь, что додумался надеть кроссовки, в которых ступал почти неслышно, и проклиная глупость товарища, не вырубившего звук у телефона.