– Ты не можешь так думать, – сказала Диана, выпустив его руки. – Ты просто не смеешь так думать.
– Могу и смею. Именно. Именно так я и думаю. Неужели тебе, Диана, не приходит в голову, что я тоже устал? Неужели ты не понимаешь, что мне иногда тоже хочется просто сесть и сидеть, сложа руки?
– Я уже и не знаю, что думать. Мне кажется, что я вообще уже ничего о тебе не знаю.
– А тебе ничего и не нужно знать обо мне. Я – человек, который борется за свою жизнь. Вот, собственно, и все, что тебе нужно обо мне знать.
– А как быть с жизнью Джеффа? – спросила она, неожиданно вставая. – Ты хочешь, чтобы они его убили?
– Конечно же, я не хочу этого! – выкрикнул он.
– Не кричи на меня, Дуг! Они убьют его. И ты прекрасно знаешь, что они это сделают.
– Нет, я не знаю этого! И кроме того, это – не моя проблема. Не моя! Он – не мой сын!
– Но он попал к ним из-за твоего сына! – выкрикнула Диана.
– Весьма сожалею об этом, но моей вины...
– Ни о чем ты не сожалеешь! Тебе наплевать на то, что они с ним сделают. О, Господи, тебе ведь совершенно безразлично, что может случиться с этим...
– Это не так, Диана. Ты знаешь, что я...
– А что же все-таки произошло с тобой самим? – сказала она. – Во что превратился ты сам? Куда девался прошлый Дуглас Кинг?
– Я не понимаю, о чем это ты...
– Может быть, мне не следовало все эти годы просто стоять в стороне, так ни разу и пальцем не пошевелив. Да, ты и в самом деле продирался по жизненному пути... О, Господи, как же ты продирался! Но я все время твердила себе, что твое упорство – лучшее из твоих качеств, что оно заслуживает всяческого одобрения. Это – настоящий мужчина, – так говорила я себе, – мужчина, которого я люблю. Даже когда мне становилось ясно, как ты обращаешься с людьми, я прощала тебе и это, потому что я считала, что ты поступаешь так в полном соответствии с твоим характером. Я твердила себе, что дело здесь отнюдь не в жестокости или беспощадности, а...
– Причем тут жестокость или беспощадность? Неужели самосохранение не важнее, чем...
– Да замолчи ты наконец! Постарайся выслушать меня! – сказала Диана. – Все эти годы... Господи, прошло столько лет, и вот во что ты превратился за это время! Вот во что! Я молча глядела на то, как ты раздавил Ди-Анджело только ради того, чтобы возглавить закроечный цех, а потом я видела, как ты угробил еще с полдюжины людей на фабрике ради того, чтобы оказаться на самой вершине. Я промолчала, когда ты морально уничтожил Робинзона, и я готова была наблюдать, не вмешиваясь, за этой твоей бостонской сделкой, хотя и знала, что ты вышвырнешь и Старика, и Бенджамина, и Бог знает скольких еще людей прямо на улицу! Или это будет называться отставкой, Дуг? Дашь ли ты им хотя бы возможность подать прошение об отставке? О, Господи! – и она закрыла ладонями лицо, не желая показать ему своих слез, не желая проявлять при нем слабость.