холме. И был по башенку зарыт в землю. Но главное – свет прожекторов от поврежденных «Хантеров», а также всполохи пламени от горящих в колонне машин прекрасно освещали жертв «Викинга». И слепили тех, кто пытался в него стрелять, глядя в ноктовизоры. А без ноктовизоров укрытый во тьме танк Шапронова был просто не виден.
Наконец пара самых отважных и разумных танков решилась. Оставив почти уничтоженную колонну, они поехали по скату, рискуя перевернуться. Тем самым вывели свои машины из освещенной и ослепляющей зоны. И смогли, наконец, с помощью оптики ночного видения приступить к поиску оборзевшего от храбрости врага.
Попытка была мудрой, но неудачной.
Шапронов, во всяком случае, ее оценил. Осторожно двигаясь по скату, оба танка представляли собой великолепную мишень, в которую попал бы даже самый дикий нуб в учебке.
Воздав должное смелости противников, Шапронов двумя точными выстрелами превратил их в металлолом и фарш.
Но это было началом конца.
Одна за другой машины Малярийкина вырывались из освещенной линии, съезжали по скату (многие переворачивались) и во тьме, снизу, из неудобной позиции начинали палить по скрытому в эскарпе «Викингу».
Шапронов косил их пачками. Даже потерял счет. Возможно, уже больше сотни вражеских машин пылало на этом братском кладбище, разорванные шапроновским выстрелом в клочья. Но количественное превосходство работало. Два снаряда разорвались в опасной близости от эскарпа. Еще пара залпов, и начнут попадать – осознал Шапрон. Но выхода у него не было. Начинать откапываться и бежать под шквальным огнем противника – самоубийство еще более гарантированное, чем при продолжении неравного боя.
Шапрон палил, превратившись в робота. Не думая уже ни о тактике, ни о собственном старом заде. Наводка по ближайшей цели. Прицел. Выстрел. Пауза, две секунды. Снова наводка. Снова прицел. Снова выстрел. И снова пауза.
Один за другим перед ним вспыхивали машины и умирали люди. Кто-то выпрыгивал из корпуса. Кто-то выпрыгивал и падал с горящей спиной. Или рожей. Шапронов не смотрел. Единственное, что выцепляли из адской картинки его глаза, – это корпус машины, сползающей в кювет по скату оврага. Или стоящей на дороге и наводящей на него ствол. Один за другим, один за другим. Работа. Как у станка. Все чаще гремели попадания. Зарытый в землю «Викинг» держался, но удары встряхивали машину, как погремушку. Шапронов почувствовал, что из ушей идет кровь. Почувствовал, но не уделил ушам даже доли секунды. Некогда.
Наводка. Прицел. Выстрел. Пауза…
Неожиданно все закончилось.