Но этого оказалось мало.
Куратор решил не просто сменить тактику проведения игр. На уходе легендарного командора Шапронова всем следовало срубить лаве!
Мне выдали условие: я должен был проиграть.
Было ясно, что, если объявить финальный бой с моим участием, говоря проще, последний бой человека-легенды, побеждавшего на полях «КТО» двадцать пять лет и почти пятилетку являвшегося непобедимым чемпионом, зрители поставят на кон немыслимые деньги. Опять же, чисто психологически, большинство зрителей в последнем бою должно было поставить не на претендента, а на чемпиона, то есть на меня.
Бандиты и банки, соответственно, должны были ставить против. В качестве противника мне хотели выбрать марионетку. Какого-нибудь молодого, талантливого, относительно известного, но не слишком популярного идиота, которого можно будет подержать пару месяцев в качестве чемпиона, а потом зарыть. Чехи готовились сорвать просто неприлично огромный куш!
Почти неделю после этого «предложения» я пребывал в абсолютном шоке. Такого позорного финала я для себя, разумеется, не ожидал. Те, кого в течение почти всей жизни я считал нанимателями и друзьями, выставили мне практически ультиматум. Но главное – ставили на грань крайнего унижения.
И вот, долгими бессонными ночами обдумав все нюансы, я принял, как мне казалось, единственное возможное решение этой проблемы.
– Ты пошел к Маляру, – усмехнулся Байбулатов.
– Я пошел к Маляру, – усмехнулся в ответ Шапронов.
– И вы договорились слить бой?
– Так точно. Но на своих условиях!
– Постой, я догадаюсь, – снова скривился Байбулатов. – По условиям вашего гениального соглашения выиграть должен был как раз ты, а не Малярийкин. Что вчера и произошло. Ты специально пропустил выстрел и спрятался на полу кабины. А Маляр специально сиганул вниз. Так?
– Не совсем, – покачал головой Малярийкин. – Красивое завершение карьеры – это то, что хотел получить командор. Я, как ты понимаешь, от этого не приобретал ничего. Но то, что я проиграл – весьма спорное утверждение.
– Дело в том, – снова пояснил Шапронов, – что тот человечек, который был виновен в смерти Калмышева и Ники, чисто по логике вещей являлся не кем иным, как куратором букмекерских сделок. Понимаешь взаимосвязь? Юнгу, Калмышева и меня сливал один и тот же человечек. Один и тот же!
Байбулатов отхлебнул пива, неторопливо вернул кружку на стол, потом задумчиво потер подбородок.
– Какой загадочный «человечек», – восхитился он. – И кто это? Репкин? Кто-то из лидеров чехов, кого я знаю? А может быть, я сам?
Шапронов и Малярийкин снова переглянулись.