Броневой (Тё) - страница 78

В это время внутри комнаты раздался приглушенный хлопок. Он прозвучал не так, как громкие выстрелы секундой до этого. Стрелял кто-то другой. И с другой стороны.

– Лена, ты?! – заорал Малярийкин из-за колонны.

– Санта-Клаус! Да, я. Не стреляй.

Они вошли в комнату с обеих сторон. Парнишка лежал у Лены под ногами. Это действительно был мальчик. Довольно рослый и крупный, но все же мальчик, едва ли лет четырнадцати.

– Бедолага, – сказал Маляр. – В таком нежном возрасте. И умер от пули.

– А ты знаешь, в каком нежном возрасте эти чеховские ублюдки малолеток на панель продают? Твой «бедолага» для них был бы уже старый.

– Ага. Ну, ты пришила его, молодец.

– Это ты пришил. Я всего лишь сидела в комнате и наблюдала. Дуэль была ваша. И шмальнула я его в спину.

– Ясно. И что теперь?

Лена улыбнулась и как-то странно снисходительно хлопнула Маляра по спине.

– А все! – неожиданно заявила она. – Теперь уже все.

Снова лето завладело Сибирью, подсушило майские лужи, озеленило поляны. Мир вокруг мертвого мегаполиса распустился, словно цветок сирени, но внутри трупа самого города, в урбанистических джунглях, меж руин небоскребов время менялось мало, оставляя серый и насыщенно-серый основополагающими цветами. Пока в центральных районах Скайбокса горели бесчисленные огни в офисах ВТЭК и громадные рекламные вывески, окраины сибирской столицы и далекие таежные поселения раздумывали над тем, как оплатить счет за электричество с единственной лампой в прокуренной комнатушке.

«Дело мастера боится» – заезженная фраза, которую Маляр ненавидел всей душой. Однако руки его этой фразы не слышали и продолжали работать, словно сами собой. Действительно умело, проворно, почти профессионально собирая на столе детали.

Починка лазерного прицела к 26-й нарезной «Вике» проходила быстро, но без энтузиазма. Здесь же, рядом на столе, валялись прочие оптические приборы, электроника и даже двигатели на перемотку. Тоска! А ведь Малярийкин работал только с обеда, и время едва-едва приближалось к ужину. В последнее время Маляр много спал, и только острый голод или же заунывная тоска, время от времени окутывавшие его с головой, заставляли его работать.

Новое жилище Малярийкина было совсем маленьким и одиноким. Не только потому, что вот уже больше года он жил один, перебиваясь с хлеба на воду на самой окраине разрушенного войной мегаполиса. Но прежде всего потому, что размещалось оно на предпоследнем этаже бывшей малосемейки, в которой теперь жили Маляр и еще пара подобных ему одиноких бомжей-инструментальщиков. Окна комнаты поверх стекол были грубо заколочены фанерой. Стены и подоконник давно позабыли, что такое вода и тряпка. Пол завален различным мусором, начиная от досок, использовавшихся Малярийкиным в качестве лавки, койки, стола или рабочего станка, и заканчивая большими пакетами, в которых собраны книги. Углы нового, неприятного обиталища бывшего танкиста и авторемонтника заставлены жестяными банками, доверху переполненными окурками. Немногочисленные вещи Малярийкина, оставшиеся от прошлой жизни, включая красивую рубашку и джинсы, что он покупал для свидания с Эленой Прекрасной в Скайбоксе, сложены в большую сумку, в которую Маляр сейчас практически не заглядывал.