Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь (Бордюгов, Бухараев) - страница 55
Наряду с изменениями в системе праздников, символов и топонимов в ряде республик пересматривается состав национальных пантеонов. В Украине в ряд выдающихся национальных деятелей вошли князья Киевской Руси, украинские гетманы, начиная от Богдана Хмельницкого и заканчивая Иваном Мазепой, Филиппом Орликом, украинские политические деятели XX века: Михаил Грушевский, Владимир Винниченко, Симон Петлюра, Степан Банд ера и др. Одна часть общества отворачивалась от «старых» коммунистических героев и демонтировала памятники Ленину, а другая — отказывалась воспринимать «новое» прошлое и «новых» исторических героев. Резонансными и за пределами Украины стали пожары на могиле поэта В. Стуса, в доме родителей Т. Шевченко, разрушение памятника С. Бандере.
В странах Балтии и Центральной Азии особо популярными становятся поэты и писатели, прославлявшие в своем творчестве идеи национальной борьбы, деятели искусства, создававшие символичные памятники. В Казахстане, к примеру, галерея «мучеников и героев» пополнилась именами представителей казахских ханов, баев, деятелей партии «Алаш», репрессированной национальной интеллигенции. При этом почти не изменилось отношение к государственным и партийным деятелям советского периода — А. Джангильдину, У. Джандосову, Д. Кунаеву. Список антигероев возглавили такие пришлые «элементы», как Ермак, Ф. Голощекин, Г. Колбин и другие. В независимых республиках произошли перемены в системе праздников и исторических дат.
И на Украине, и в Казахстане всё громче и резче поднималась тема голодомора. В массовом сознании начинает укореняться представление о специально организованном голоде 1932–1933 гг. с целью полного уничтожения украинского и казахского этносов. На одно из центральных мест выдвинулась и история, связанная с освоением целинных и залежных земель. Политика Москвы рассматривается теперь с акцентом на результатах полного выветривания плодородной почвы на обширных территориях. Делается вывод, что центр вообще намеренно проводил политику сохранения экономической отсталости Казахстана в послевоенные годы, развивал только сырьевую и добывающие отрасли народного хозяйства.
В описании этих и других событий на место политизации пришла мифологизация. Национальной судьбе и национальному характеру придавались черты исключительности. То, что не отвечало этому, просто игнорировалось. К примеру, казахские историки А. Куркчи и С. Примебетов использовали лишь превосходную степень для прилагательных, описывающих главные события национальной истории: если реформа, то обязательно «великая реформа», если создание федерации (Федерации десяти стрел, 634 год), то как «образец администрирования». Если Тюркский каганат между 547 и 645 годом, а затем во время существования в двуедином облике государства Запада и Востока Великой степи «дает первый пример единодушного баланса отношений между внутренней и внешней политикой, между экономической и военно-стратегической экспансией, языковым и родоплеменным единством всех населяющих Великий Тюркский эль народов», то Россия предложила «самый неэкономный в истории способ пересоздания аморфной структуры гигантского пространства Великих степей в нечто устойчивое, но реорганизующееся постоянно через доминанты освоения, добычи сырья, насилия над природой и популяциями через северные ресурсы и Сибирь, через перетасовку энергии по наиболее экологически уязвимой природной среде»