- О чем ты говоришь, моя дорогая, - сэр Джереми, почувствовав себя неловко, поспешил сгладить вопиющую бестактность дочери, - Рее совсем ни к чему снова вспоминать все ужасы, что выпали на её долю. Все это позади и сейчас мы просто счастливы, что она снова с нами, в Камаре. И, как я уже сказал, Люсьен, - сэр Джереми повернулся к своему старинному другу, - мы очень польщены, что ты пригласил нас приехать. В конце концов, ведь Рея вернулась не больше недели назад.
- Ты же знаешь, Джереми, мы всегда считали вас членами нашей семьи, сказал Люсьен, с трудом удержавшись, чтобы ненароком не сказать тебя. Конечно, когда скончалась его жена, старина Джереми Уинтерс, как мог, воспитывал осиротевшую дочь. В конце концов, она ведь была его единственным ребенком.
- Ну, папа, не глупи. Ведь я же не кто-нибудь, а ближайшая подруга Реи. И я спрашиваю не из пустого любопытства, а потому что считаю своим долгом положить конец всем этим гадким сплетням, что в последнее время распускают в Лондоне о Рее Клер. Ах, моя дорогая! - заявила Каролина, бросив украдкой быстрый, змеиный взгляд из-под жеманно опущенных длинных ресниц, - ты ведь, наверное, и не подозреваешь, что твоя репутация, как бы это сказать, ... - она запнулась, словно была слишком смущена, чтобы продолжать, вполне уверенная, что граф Рендейл не упустил ни одного слова. А если и было на свете что-то такое, о чем Уэсли Лоутон, граф Рендейл действительно заботился, то это было его доброе имя и честь семьи. Для человека его положения и вдруг породниться с семейством, чья репутация серьезно пострадала, да это было бы просто немыслимо. Женщина, за которой тянулся шлейф слухом, никогда бы не смогла стать его женой, даже будь она дочерью самого герцога Камаре!
- Каролина! - резко одернул её отец. Лицо сэра Джереми пошло багровыми пятнами, он явно был в бешенстве.
- О Боже, но ведь это же так и есть, - запротестовала Каролина, бросив растерянный взгляд вокруг, словно её несправедливо обвинили в чем-то ужасном, - Я только хотела сказать, что бедняжку Рею Клер больше не считают такой уж завидной партией. Ах, ну конечно же, это страшно несправедливо, но что же поделаешь! - произнесла она с лицемерным сочувствием по отношению к своей лучшей подруге, которую всегда от души ненавидела. Но теперь всегдашняя зависть к блестящему титулу и огромному приданому Реи, не говоря уже о её красоте, превратилась в глубочайшее презрение.
Каролина была совершенно уверена, что её злобные намеки точно попали в цель, повергнув в замешательство несчастную жертву. Поэтому она ушам своим не поверила, когда в комнате отчетливо прозвучал серебристый смех Реи. Каролина опешила и слова лицемерного сочувствия замерли у неё на губах.