Великая шаисса (Халимендис) - страница 103

Весь следующий день пролетел в суматошных приготовлениях. К моему удивлению, ко мне явилась Салмея, редко решавшаяся меня беспокоить. Фирузе, расцеловав меня, тут же уселась играться с полученными от меня украшениями.

— Выпьешь кофе? — спросила я у невестки.

— С удовольствием, шаисса.

— Фатима! — позвала я. — Принеси нам с шани кофе и сладости, а маленькой шаиссе — апельсиновый сок.

Когда служанка оставила нас, я вопросительно посмотрела на невестку.

— Ты хотела поговорить со мной о чем-то, Салмея?

— О предстоящей поездке, — тихо произнесла женщина.

— Ты не хочешь ехать?

— Ну что вы, шаисса, я с радостью выполню любое пожелание своего Императора. Вот только… — она замялась.

— Что тебя беспокоит, Салмея?

Она опустила голову и отвела в сторону глаза. А потом, решившись, резко подняла на меня взгляд.

— Я бы не хотела брать с собой Фирузе.

— Так оставь ее здесь.

Салмея покачала головой.

— Не получится, шаисса. Ей очень понравилось в загородном дворце, поэтому она вчера сама спросила у Императора, возьмут ли ее на прогулку на лодке — во время нашего пребывания там она просила о подобном развлечении, но я не позволила.

— И Селим, разумеется, пообещал исполнить ее каприз, — вздохнула я. — Не переживай, Салмея. Фирузе не будет вечно держаться за твою юбку. А мой брат уж точно не допустит, чтобы с его единственной дочерью произошла какая-нибудь неприятность.

— Я знаю, — отозвалась женщина. — Но я все равно волнуюсь. Река — неподходящее место для маленькой девочки.

Я только улыбнулась.

— Многие матери не согласились бы с тобой, дорогая. Поверь, чрезмерная опека вредит ребенку столь же сильно, как и полное отсутствие оной.

— Возможно. Но кто оградит моего ребенка, от опасностей, кроме меня?

Я бросила взгляд на Фирузе, увлеченно раскладывавшую бусы на подушке в нескольких шагах от нас.

— Она не всегда будет ребенком, Салмея, — сказала как можно мягче. — Ты должна с этим смириться и дать ей больше самостоятельности.

Вернулась Фатима с подносом, на котором стояли чашки, исходивший паром кофейник, вазочка с лукумом и стакан сока. Наш разговор оборвался, а я пожалела, что у Селима и Салмеи только один ребенок. Если бы у Фирузе был брат или сестра, то, возможно, любовь матери к ней не имела бы тот несколько болезненный оттенок, который мог создать немало хлопот в будущем.

И все же, как бы ни противилась Салмея идее взять с собой дочь в загородный дворец, ослушаться мужа она бы не осмелилась. Так что рано утром на следующий день непрерывно зевающая племянница устроилась в экипаже, уютно привалившись ко мне. Невестка, с трудом скрывающая нервозность, расположилась напротив. А мое настроение резко испортилось, стоило мне узнать одного из всадников, лихо гарцующего у ворот.