Я поежилась.
– Следствие же идет себе своим ходом, – тянул тем временем Васька. – У них же свое видение ситуации… деда вон посадили из третьего подъезда… тут висяк оставлять – всему отделу без премии…
– Васьк, я приду. Скинь мне адрес, кабинет, куда ломиться-то…
– Ага…
– Васьк, а вы там как? Как съездили-то, как Танька, как у нее настроение?
Деды и Быково.
У Татьяны не было мамы, история ее смерти в свое время окончательно побудила Белку, которая тогда училась в девятом классе, стать врачом, а нашу компанию – еще плотнее сплотиться. Белкин отец был гораздо старше мамы, но он вышел из рода долгожителей – и здравствовал на бывшей даче в подмосковном Быкове вместе с Белкиным дедушкой, который видел плохо, но соображал отлично и был на данный момент вполне самостоятельным. Со временем к ним прибился бомж, профессор математики, занявший возрастную нишу между первым и вторым. Три деда прекрасно себя чувствовали в просторном, хорошо утепленном доме; Белка заботилась обо всех троих одинаково. Они обихаживали пятнадцать соток, выращивали премиальный картофель, владели яблочным садом, гнали самогон, но бражничали на редкость умеренно, если иметь в виду, что они могли себе позволить.
– Деды пьют, как насосы, – раздраженно докладывал Васька, – и сплетничают, как старые бабки. Они решили, что мы с Танькой наконец вместе. Разве что «Горько!» не орали.
– Ну, это было скорее весело? Или скорее некстати? – спросила я.
Васька подумал: «Да скорее весело, чё…»
Почему-то сверкнуло – для расслабления друзья забрались в мансарду и целовались перед краткосрочным сном. Вот как это понимать – под тридцатник обоим, у одного беременная жена, а подростковый способ снять стресс все еще актуален. Плакать или смеяться?…
– Ладно. Займись Чедом. Я… приведу себя в порядок и приеду к Соколову. А тебе потом вломлю, утешитель.
– Ники…
– Ладно-ладно, Васенька!
Я дала отбой и отправилась реанимировать свой потрепанный организм. Обнаружила полную ванну холодной и на редкость грязной воды. Вытащила затычку. Начала осматривать свои раны, синяки и ссадины.
Несколько синяков наводили на мысли о рентгене, один (в комплекте с шишкой) – об МРТ головы. Швы, наложенные Татьяной, покраснели, болели и чесались. Кое-где сочилась сукровица. Я повернулась к зеркалу спиной, рассмотрела на попе синяки то ли от падения на плитки, то ли от чьих-то сильных пальцев. Я методично выгребла из аптечки все, что мне, по моему разумению, могло пригодиться для обработки ран, унесла на кухню, расставила и разложила в боевом порядке. Затем встала под душ.