– Я не собираюсь меняться, – с улыбкой ответила она, – ни за что и никогда!
– Сможешь отправиться в дорогу завтра?
– Надеюсь… – Ирен беспомощно окинула взглядом беспорядок в комнате.
– Будет тебе, не беспокойся, – король потрепал ее по руке, – я не собираюсь тебя торопить. Если нужно, можешь уехать и послезавтра. Я хочу, чтобы ты, мой добрый друг, была хорошо одета, когда я приеду тебя навестить.
Щелкнув каблуками, он поклонился на прощанье и ушел. Вскоре пришли служанки. Мы велели им укладывать чемоданы, которым было суждено отправиться в Париж. Я удалилась к себе и, дождавшись, когда прислуга наконец отправится спать, встала и вытащила из-под кровати два предварительно припрятанных там саквояжа. Туда уместилась б́ольшая часть вещей, которые я прихватила с собой во время спешного отъезда из Англии.
После этого я села у окна и стала слушать тиканье стоявших на каминной полке часов из позолоченной бронзы. Лунный свет окрасил черепицу крыш в цвет холодной стали. Картина, представшая передо мной, была лишена красок и оттенками серого напоминала фотографию Ирен и короля. В моей комнате царила тьма, которую рассеивал лишь догорающий в камине огонь. Когда часы начали бить полночь, я принялась считать количество ударов, сбилась и насчитала тринадцать.
Через четверть часа, точно в назначенное время, дверная ручка в моей комнате стала поворачиваться. Увидев на пороге фигуру, озаренную падавшим из коридора светом, я сжала кулаки. Человека был в брюках.
Глава двадцать четвертая
Лисы и гончие
Пыхтящий паровоз тащил наш поезд через самые очаровательные долины Германии, взбираясь на живописнейшие из холмов. Я часто представляла, как он изрыгает клубы дыма, будто бы вспахивая зеленый ландшафт огромным стальным лемехом.
С каждым перестуком колес о рельсы, с каждым облачком дыма мы уезжали все дальше от Богемии, ее короля и наших печальных воспоминаний. Тяжело вздохнув, я кинула взгляд на свою спутницу, которая в данный момент с рассеянным видом поглаживала янтарную ручку трости, сделанную в форме дракона.
– Я чуть не умерла со страху, когда ты вошла в мою комнату, – призналась я. – Впрочем, должна сказать, что твоя идея с переодеванием не лишена гениальности.
Моя спутница едва заметно улыбнулась и огладила усы. Даже при ярком солнечном свете я не видела ни малейших следов клея, на котором они держались.
– В моем нынешнем облике есть и минусы. Имеются определенные сложности с посещением вокзальных уборных, – призналась Ирен. – Однако преимущества подобного путешествия инкогнито явно перевешивают все недостатки.