Я пыталась хранить хладнокровие, однако, думаю, перья на моей шляпке слегка качнулись, выдав мое волнение. Откуда Адлер знала, что здесь проживает отец Годфри? Я же ни словом не обмолвилась о моем разговоре с молодым адвокатом. Я еще раз поразилась проницательности подруги, и у меня учащенно забилось сердце.
Глаза по ту сторону двери расширились от изумления:
– Так, значит, вы ни о чем не знаете… Сейчас я вас впущу…
– Благодарю. – Ирен с достоинством замерла в ожидании, пока по ту сторону двери лязгали замки и задвижки.
Как только дверь распахнулась, дворецкий (я решила, что раз человек, открывший нам дверь, работает в таком роскошном особняке, значит, он наверняка дворецкий) проводил нас в холл с полом, выложенным в шахматном порядке черно-белой мраморной плиткой – как раз в стиле Рена.
– Мистер Эджвэйт в канцелярии наверху, – промолвил впустивший нас мужчина.
– О чем это мы не знаем? – зашептала я на ухо Ирен. – Почему в частной резиденции есть канцелярия? И вообще: тебе не кажется, что дворецкий ведет себя слишком развязно?
– Он не дворецкий, а обычный швейцар. А эта «резиденция» куда более частная и вместе с тем куда более общественная, чем ты предполагаешь, – ответила подруга и на этом замолчала.
Когда мы вошли, худой сутулый мистер Эджвэйт поднялся из-за стола времен королевы Анны, чтобы поприветствовать нас:
– Присаживайтесь, дамы, прошу вас. Вы впервые в «Белом клене»…
– Именно так, – промолвила Ирен и, мягко зашелестев юбками, опустилась в кресло. – Меня зовут Клитемнестра Сандерс, а это моя двоюродная сестра Генриетта Рашвимпл. Мы приходимся мистеру Нортону троюродными племянницами и лишь недавно узнали, что он проживает здесь.
– Нортону? – Мистер Эджвэйт нахмурился. Тускло поблескивавшая золотая цепочка, тянувшаяся от его карманных часов, прекрасно сочеталась с позолоченной оправой очков на озабоченном лице клерка. – Как жаль, что в отличие от его сына вы не приехали вчера.
– Так, значит, Годфри уже здесь побывал? – обеспокоенно спросила Ирен. – Тогда, если я правильно понимаю, наш дядюшка…
– …представился и ныне находится в лучшем из миров, – торжественно закончил за нее мужчина.
– То есть, попросту говоря, умер? И что, он скончался только вчера?
Деловой тон Ирен явно огорчил мистера Эджвэйта.
– Он был весьма почтенного возраста. В его смерти нет ничего странного. В этом может поклясться его сын.
Ирен ахнула и очаровательно захлопала ресницами, будто пыталась сдержать слезы:
– Но… но как же так… мы проделали такой путь… после столь долгой разлуки… Нам можно… взглянуть на него?