Харальд расплылся в улыбке.
«За одеяла спасибо, конечно, но еще приятней, что ты обо мне думала!»
– Я как раз собирался спать в машине.
– Ты слишком длинный.
Развернув одеяла, он нашел внутри еще один сверток.
– Я подумала: ты, наверное, голодный.
В свете ее фонарика он увидел каравай хлеба, корзиночку с клубникой и палку колбасы. Еще там была фляжка. Отвернув крышечку, он понюхал: свежесваренный кофе.
Тут Харальд понял, что страшно проголодался, и накинулся на еду, стараясь не рвать ее зубами, как оголодавший шакал. Раздалось мяуканье, и в круг света вступил тот самый костлявый черно-белый котяра, которого он встретил, когда попал в церковь впервые. Он бросил коту кусок колбасы. Тот понюхал, перевернул колбасу лапкой и с достоинством принялся есть.
– Как его зовут? – поинтересовался Харальд.
– Думаю, никак. Он бездомный.
На затылке у кота шерсть росла хохолком-пирамидкой.
– Пожалуй, назову его Пайнтоп, – решил Харальд. – В честь моего любимого пианиста.
– Отличное имя.
Он умял все.
– Уф, здорово! Спасибо тебе.
– Надо было принести больше. Когда ты последний раз ел?
– Вчера.
– А как добрался сюда?
– На мотоцикле. – Он махнул в направлении того угла, где стояла его машинка. – Он медленный, потому что ездит на торфе, так что целых два дня ушло, чтобы доехать сюда с Санде.
– А у тебя есть характер, Харальд Олафсен.
– Да ну? – Он не был уверен, что это комплимент.
– Правда. Знаешь, я таких, как ты, еще не встречала.
«А вот это уже, кажется, неплохо…»
– Если честно, то же самое я думаю о тебе.
– Да брось ты! В мире сколько угодно домашних девочек, которые хотят в балерины, а вот много ли народу проехало через всю Данию на торфоцикле?
Он рассмеялся, довольный. Они помолчали.
– Мне очень жаль… я имею в виду Поуля, – произнес наконец Харальд. – Ты, наверное, страшно переживала.
– Ужасно. Ревела весь день.
– Вы были очень близки?
– Мы встречались три раза, и я не чувствовала влюбленности, но все равно это невыносимо. – Глаза Карен налились слезами, она шмыгнула носом.
Харальд, к стыду своему, до неприличия обрадовался, что романа у них с Поулем не случилось.
– Очень печально, – произнес он, чувствуя себя лицемером.
– Я страшно горевала, когда наша бабушка умерла, но в этот раз все почему-то еще больнее. Бабушка была старенькая, болела, но Поуль-то – здоровый, веселый, красивый и полный сил!
– Ты знаешь, как это произошло? – осторожно поинтересовался Харальд.
– Нет. Военные напустили такую дурацкую таинственность! – сердито воскликнула она. – Сказали только, что разбился на самолете и что обстоятельства дела засекречены.