Нужно сознаться и здесь, что во многом арестант-сектант прав, возражать ему было нечего. Поговорили, да поскорбели мы с ним, что теперь чистого христианства нет на земле и порешили с ним взяться за свою собственную жизнь и перенести ее с широкого пути на путь узкий, Христов. Как этот сектант ни относился скептически к Православной Церкви, а все таки пожелал у меня исповедаться и причаститься Святых Тайн. После принятия им Святых Тайн, он сам не раз сознавался предо мною, что без сего таинства нельзя христианину быть. Нужно сказать правду, что сей сектант был один из примернейших по своей религиозности арестантов во всей Читинской тюрьме; Я много работал с узниками. Передо мной прошло много узников, я более других тюремных священников счастлив тем, что я пользовался большой любовью к себе со стороны узников.
Нужно еще сказать и то, что у арестантов у многих душа редко для кого открывается настежь. Меня же арестанты любили и, любя меня, они говорили и открывали мне свои тайны.
* * *
Священник П. Г. Этот батюшка был городским священником, любил его и местный епископ. Он был вдовцом. Был на миссионерских курсах в Казани. Как миссионер он, пожалуй, был слабоват; как рядовой батюшка, он был ничего себе, подходящий. Часто ходил он с крестными ходами, был кой-куда частенько командирован. Любил он широко жить, был гостеприимный такой и немножечко любил хвастнуть чем-нибудь. Если его везет куда-нибудь по городу извозчик, то он обязательно вместо тридцати копеек дает рубль или два; квартировал он всегда у евреев и никогда у русских; награды он любил больше, чем самого себя.
Когда была русско-японская война, он в то время примостился к какому-то Красному Кресту в качестве письмоводителя. Часто я его видал у некоторых членов местной духовной консистории, в госпитале. Ума большого в нем не было, но всегда был себе на уме, хитрил, льстил, подмазывался, кого нужно подпоить, то он это сделает. В годы нашей революции он всячески старался применяться к самым выгодным для него обстоятельствам: сегодня он ярый правый, завтра он крайний левый, послезавтра он благочестивый беспартийный батюшка и т. д.
Выбрало его епархиальное начальство секретарем в сиротское епархиальное попечительство; когда приходила к нему ревизия, то он умел угостить ревизоров, и дело в шляпе.
После того проходит так месяцев восемь, председатель этого попечительства случайно проходит мимо казначейства и встречает казначея. Последний заявил председателю, что Синод последние деньги, несколько тысяч, выслал ему, я уже, говорит казначей, имею об этом сведения. Председатель подобным известием казначея был сразу ошеломлен, что ему, как председателю, об этом ничего неизвестно: