Арам остановился в футе от девушки и откинул голову назад, демонстрируя шею. Канза молча смотрела на мощную мужскую шею с проступающими венами. Голова у нее закружилась.
– Видишь это? – вторгся в ее спутавшиеся мысли его голос.
Канза заморгала и сфокусировала взгляд на том, на что он указывал. Это были три параллельных шрама, начинавшиеся от правого уха и уходящие вниз. Они были не видны под роскошными густыми волосами Арама. Канза вздрогнула, хотя они были поблекшими и ужас не внушали. Судя по всему, травму он получил давно.
– Сувенир на память от Мэйсун, – с кривой улыбкой объяснил Арам. – Я едва увернулся от ее ногтей. Она, без сомнения, намеревалась расцарапать мне лицо.
Канза, представив эту картину, задрожала. Она знала, какой истеричной может быть Мэйсун.
– Я оттолкнул ее и забежал в мужской туалет, чтобы остановить кровотечение, – продолжал Арам. – Я даже запер дверь, чтобы она не смогла зайти следом. Я привел себя в порядок, но, как только я вышел из туалета, она снова набросилась на меня. Я не мог покинуть дворец, минуя бальный зал. Всю дорогу я отпихивал Мэйсун, но стоило нам оказаться в зале, как она начала кричать. Нас окружили люди. Мэйсун обвиняла меня в том, что я был ей неверен. Все, чего мне хотелось, – это поскорее убраться оттуда. Поэтому я заявил: «Так и есть, и разве она не счастливица, что все выяснилось до того, как стало слишком поздно?» Когда я отодрал от себя ее руки, Мэйсун бросилась на пол, истерично рыдая и крича, что я ударил ее. Я не мог больше выносить это шоу, поэтому повернулся и ушел. – Арам замолчал, сделал глубокий вдох. – Но мое признание будет неполным, если я не скажу, что со временем осознал, насколько благодарен ей за все то, что она сделала.
Это поразило Канзу.
– Ты ей благодарен? – недоверчиво переспросила она.
Арам кивнул:
– Если бы ее выходки не вынудили меня покинуть Зохейд, я никогда не достиг бы того, чего достиг. Мой опыт отношений с Мэйсун подтвердил правдивость поговорки: «Ты можешь ненавидеть что-либо, и это хорошо для тебя же». – Арам произнес это на безупречном арабском языке.
Канза была потрясена, услышав великолепный голос, цитирующий древнюю поговорку. Мэйсун говорила с Арамом только по-английски, поэтому Канза думала, что он не выучил ее родной язык. Сейчас стало совершенно очевидно, что выучил, и выучил на отлично. В произношении не было даже намека на акцент. Арам произнес высказывание лучше, чем его мог бы произнести араб.
Он вскинул породистую голову:
– Ну так как, изменилось ли твое мнение обо мне, когда ты услышала мою версию событий?