. А поезд все равно пришлось уводить задним ходом. Произошло это в четыре часа дня, когда, наконец, удалось вытеснить бунтовщиков из состава и убрать их с крыш вагонов
[607].
Растерянность властей. Неудачные попытки использовать милицию.
К четырем часам на заводе собралось уже все областное начальство: первый секретарь обкома КПСС Басов, председатель облисполкома, председатель совнархоза, другие ответственные работники области и города[608]. Толпа переместилась к заводоуправлению и потребовала выступления «начальников»[609]. Среди забастовщиков уже произошел раскол. Одни пытались силой ворваться в заводоуправление, другие требовали продолжать забастовку, «но без хулиганских проявлений»[610]. Активные действия «экстремистов», как это чаще всего бывает в моменты наивысшего накала страстей, придали внешнему облику событий именно погромный характер. Спровоцировало же погром прежде всего бездействие властей[611].
В конечном счете толпа реализовала обе программы действий — и «экстремистскую» («бей коммунистов», громи заводоуправление) и «умеренную» (даешь митинг!). Под требования и крики «умеренных» о выступлении руководства, «экстремисты» начали штурм заводоуправления. Штурму сопутствовало символическое осквернение «портрета вождя», совершенное очередным молодым «романтиком». 23летний ученик токаря, ранее несудимый Анатолий Десятников, влившийся в толпу во время обеденного перерыва первой смены, вместе с кем-то, следствием не установленным, проникл на балкон и после нескольких попыток сорвал с фасада большой портрет Хрущева. «Оскверненный» портрет тут же и бросили. Толпа бурно аплодировала, выражая отношение к главному, по ее мнению, виновнику всех несчастий в стране.
Затем начался штурм входной двери. В первых рядах был 22летний слесарь Геннадий Гончаров. Работник он был неплохой («как производственник характеризуется положительно»[612]), но пользовался дурной славой бузотера и скандалиста. Геннадия все время «прорабатывали» на собраниях за нарушения дисциплины. В январе 1962 г. он явился на работу пьяным, матерился, избил товарища по работе, заодно попытался «надавать» и мастеру[613]. Именно Гончаров насильно открыл дверь и ударил кулаком по голове державшему эту дверь мастеру цеха Насонову. Другие участники штурма, ворвавшись в заводоуправление, избили инженера Ершова, «ломали мебель, били стекла и телефоны, срывали портреты»[614].
Участники штурма едва ли воспринимали свои действия как погром. Вряд ли кто-нибудь мог ясно сказать, зачем он ломился в здание заводоуправления. Но совершенно очевидно, что лейтмотивом были не месть или хулиганство, а упорное желание заставить наконец «начальство» услышать протест народа: «Мы не хулиганим, а требуем»