— Не может быть, чтобы у тебя был половой орган. Ты такая изящная и маленькая… Ты ненастоящая…
Он положил руку ей между ног. Ее била такая сильная дрожь, что она не могла заснуть.
Его тело пахло, как экзотический лес; его волосы благоухали сандалом, а кожа — кедром. Казалось, что он всю жизнь провел среди деревьев и растений. Лежа рядом с ним, так и не достигшая завершения, Хильда чувствовала, как женщина в ней учится подчиняться мужчине, повиноваться его желаниям. Она сознавала, что он все еще наказывает ее за тот необдуманный жест, за ее нетерпение, за первую попытку быть ведущей. Он будет возбуждать и оставлять ее неудовлетворенной до тех пор, пока не сломит в ней эту решительность.
Понял ли он, что тот жест был непроизвольным, неистинным проявлением ее сущности? Понял он это или нет, но в нем жила упрямая решимость сломить ее. Они встречались снова и снова, лежали рядом голыми, целовались и ласкали друг друга до изнеможения, и каждый раз он отводил свой пенис от ее лона, а потом вообще убирал его.
Снова и снова она лежала пассивная, не проявляя ни желания, ни нетерпения. Она пребывала в таком состоянии возбуждения, которое заглушило всю ее чувственность. Она словно находилась под воздействием наркотиков, которые сделали ее тело более отзывчивым на ласки, на прикосновения, даже на воздух. Ей казалось, что все на свете касается ее как бы рукой, непрерывно щекоча груди, бедра. Она открыла для себя новый мир, мир напряжения и бдительности, эротической бдительности, о которой раньше даже не подозревала.
Однажды она шла рядом с ним, и у нее сломался каблук. Ему пришлось нести ее на руках. В ту ночь он овладел ею при свечах. Он нависал над ней, как демон, с растрепанными волосами, впиваясь своими угольно-черными глазами в ее глаза и вторгаясь своим пенисом в нее, в женщину, от которой прежде всего требовал подчинения, подчинения своим желаниям, своим прихотям.
Лаура вспоминала, что, когда ей было лет шестнадцать, дядюшка рассказывал ей бесконечные истории о жизни в Бразилии, где он провел несколько лет. Он смеялся над скованностью европейцев. По его словам, жители Бразилии занимаются любовью как обезьяны, часто и охотно: женщины там легкодоступны и жаждут любви, все они охотно удовлетворяли его чувственные аппетиты. Он со смехом рассказывал про то, как посоветовал приятелю, который отправлялся в Бразилию, захватить с собой две шляпы.
— Зачем? — удивился приятель. — Я не хочу брать ничего лишнего.
— Тем не менее, — настаивал дядя Лауры, — тебе нужно взять две шляпы. Ведь одну из них может унести ветром.