Он отождествляет меня с Гелиогабалом, безумным правителем. Но сам Арто более красив — страдающий, хмурый, трагический, но не циничный или извращенный человек.
— Я люблю твою тишину, — сказал он, — она напоминает мою. Ты говорила о саморазрушении как о всеобщей бойне. Значит, ты умирала во имя какого-то бога?
— Тот, кому нужен абсолют, умирает во имя абсолюта.
— Я горд и тщеславен.
— Таковы все творцы. Вы не способны творить без гордыни и самолюбия.
Тогда он предложил ради меня все сжечь, чтобы таким образом посвятить себя мне. Что хотел Арто сжечь ради меня? Я не стала уточнять. Но я знала, что если магия Альенде была слишком белой, магия Арто была черной, ядовитой, опасной.
— Пиши мне. Каждый день ожидания будет мучением. Не истязай меня. Я страшно верный и ужасно серьезный. Я опасаюсь, что ты меня забудешь, покинешь. […]
Мы шли с Арто берегом Сены, а за нами следом — шумные студенты «Кватц Арт Балл». В ту ночь, когда мы с Генри впервые их повстречали, они все напоминали клоунов, шутов и мы над ними смеялись. Но сегодня вокруг нас с Арто, изображающие гримасы и подзуживающие над нами, они напоминали фигуры на горгульях. Мы брели как во сне. Арто терзал себя сомнениями, вопросами, рассуждал о Боге и вечности, добивался от меня чувственной любви; и я впервые задалась вопросом: не является ли его безумие на самом деле Несением Креста, когда каждый шаг, каждое мучение описывались, чтобы заставить читателя ощутить свою вину; не потому ли Арто пребывал в отчаянии, что не мог найти никого, кто разделил бы с ним его безумие.
— Какой божественной радостью, — сказал он, — было бы распять существо наподобие тебя, столь мимолетное, ускользающее.
Мы сидели в кафе, и он исторгал бесконечные фразы, как в его книгах: описания состояний, настроений, видений.
— Когда ты говоришь «Нанаки», это звучит совершенно естественно.
— Это звучит по-восточному. […]
[Август, 1933]
Сцена с Арто: «Прежде чем ты что-то произнесешь, — сказал он, — я должен сообщить тебе, что по твоим письмам я почувствовал, что ты перестала меня любить, а вернее — что ты вообще никогда меня не любила. Какая-то другая любовь овладела тобой. Да, я знаю, догадываюсь, что это твой отец. Значит, все мои догадки по поводу тебя были правильными. Твои чувства неустойчивы, изменчивы. И должен сказать тебе, что твоя любовь к отцу — омерзительна».
Ядовитый, едкий Арто, комок ярости и злобы. Я приняла его с тоскливой нежностью, но его это не тронуло. «Ты всем даришь иллюзию максимальной любви. Более того, я не поверю, что являюсь единственным, кого ты обманула. Я ощущаю, что ты любишь многих мужчин. Я подозреваю, что ты обидела Альенде, а возможно, и других».