Ветер обрушивал на окна потоки искр и копоти. Казалось, весь горизонт, жаждущий избавиться от копоти, не нашел другого места, куда бы сбросить ее, кроме этих плохо пригнанных окон. Азарьюс стоял тут, в пыльной мгле, которая как бы отгораживала его от окружающих, но Роза-Анна знала, что мысли его далеко: ведь и она сама минуту назад вырвалась — или, по крайней мере, пыталась вырваться — из этого дома. Он тихо и рассеянно похлопывал рукой по подоконнику.
Роза-Анна краешком глаза наблюдала за ним. Она понимала, что он просто не заметил, как нервничала Флорентина в последнее время, что он даже и не подозревал о той драме, которая, возможно, разыгрывалась в ее жизни, что он ничего не видел, ни о чем не догадывался, и никогда еще она так не колебалась, порицать ли его или жалеть. В последние дни он словно освободился от какого-то гнетущего бремени. Походка его стала решительнее и тверже. Иногда лицо его омрачалось, но стоило ему заметить, что за ним наблюдают, как взгляд его становился уклончивым и непроницаемым. Он словно таил какую-то скрытую надежду, думала Роза-Анна. И то, что он, невзирая на возраст и на все преследовавшие его неудачи, мог еще так упорно на что-то надеяться, порой раздражало бедную женщину даже больше, чем сознание, что муж не делится с ней своими мыслями. Раз-другой она застигла его врасплох, когда он разговаривал сам с собой: «Ничего иного не остается. Надо решаться». Когда же она спросила, о чем он говорит, Азарьюс одним рывком поднялся с места и без тени смущения шутливо сказал: «Не мешай, не мешай, Роза-Анна. Скоро ты сама все узнаешь. У нас будут деньги — и все пойдет хорошо».
Когда она видела его подавленным, ее сердце тревожно сжималось. Однако жизнь научила ее, что гораздо больше следует опасаться непостижимой молодости его натуры.
На столе лежала газета — Азарьюс теперь ежедневно покупал газету, а иногда и две. Роза-Анна равнодушно взглянула на нее. И прочла набранный крупным шрифтом заголовок: «БЕЖЕНЦЫ В ПУТИ».
— Как и мы — в пути… всегда в пути… — пробормотала она.
Взгляд ее упал на другую строку, чуть ниже: «НОВЫЙ КОНТИНГЕНТ КАНАДСКИХ ВОЙСК ВЫСАЖИВАЕТСЯ В АНГЛИИ». Она машинально посмотрела на дату. Это была вчерашняя газета — от двадцать второго мая.
— Как знать, может быть, скоро наступит очередь Эжена, — проговорила она.
И продолжала про себя: «Эжен… Флорентина… Кто уйдет следующим? Неужели мы больше не будем вместе? Уже?» Она окинула комнату скорбным, усталым взглядом. О нет, здесь они никогда не будут счастливы. Она поняла это в ту самую минуту, как они вошли сюда. Какая новая беда нависла над ней? Тяжелое предчувствие сжало ее сердце. Что-нибудь случится с Эженом! Теперь, стоило слегка притупиться боли очередного горя, она уже ждала нового испытания, ждала чуть ли не с нетерпением, словно, пережив его заранее, она могла хоть немного уменьшить его тяжесть.