— Бедный мальчик! — со вздохом пробормотала она.
Азарьюс вздрогнул. На мгновение ему показалось, что она говорит о нем. В давние времена, чтобы исцелить его от иллюзий или чтобы утешить среди всяческих неудач, она порой шептала ему эти слова, обняв, словно ребенка. Тоскливая жажда нежности волной поднялась из самых глубин его существа, и он понял, что отдал бы жизнь ради того, чтобы еще хоть раз увидеть Розу-Анну счастливой. Он скользнул взглядом по утомленно склонившейся фигуре жены, увидел ее лоб, испещренный сетью мелких подвижных морщин, ее руки, побелевшие от частых стирок. Брак Флорентины начал и в нем самом пробуждать давние воспоминания, и вместе с воспоминаниями в его душе возникла какая-то странная, непонятная тяжесть — она, наверное, всегда была с ним, он тащил ее за собой, как ядро, и она, словно цепь, сковывала все его усилия. И только сейчас он понял это! После первой минуты изумления, когда он уже примирился с тем, что Флорентина стала взрослой и готова вылететь из родительского гнезда, он никак не мог забыть то, что открылось ему в прошлом, то, что он видел позади себя: бесконечную вереницу тянущихся один за другим дней, и промахи, и упущенные возможности. Это было хуже всего. И Роза-Анна!.. Он был уверен теперь, твердо уверен, что за всю свою жизнь никого не любил, кроме нее. Только вот доказать ей этого он никогда не умел. Ну, что ж, настала наконец пора доказать ей свою любовь. И не видеть больше, как она страдает по его вине. Он закрыл глаза. Вот к чему он стремился всеми силами. Уйти… как того требовало чувство справедливости… И не видеть больше ее страданий…
Он хотел заговорить с ней. Никогда еще, быть может, он так не жаждал ей все объяснить, никогда он не испытывал такой потребности оправдаться перед ней, но в эту минуту Роза-Анна уже встала и с усилием, с напускной веселостью улыбнулась Флорентине, которая вошла в кухню.
Потом она вспоминала, что только-только успела взглянуть на Флорентину, одетую для свадьбы, и что они даже не поцеловались.
Флорентина спросила:
— Мама, посмотри, хорошо ли сидит платье?
И Роза-Анна заставила ее медленно повернуться, разглядывая платье и время от времени нагибаясь, чтобы снять кое-где ниточки наметки. Потом Азарьюс потянул девушку к выходу.
— Идем скорее, дочурка, на улице поймаем такси.
Теперь они жили совсем близко от той стоянки такси, где несколько месяцев назад работал Азарьюс. Роза-Анна, сидя у окна, увидела, как они пересекли железную дорогу. Потом она разглядела их в красивой черной машине — Азарьюсу пришла в голову мысль, сделать крюк по улице Дю-Куван, чтобы Роза-Анна могла увидеть их на прощанье.