То и дело с улицы Нотр-Дам доносились звонки проходившего мимо трамвая. Сквозь заиндевелые окна Жан видел поднятые руки, развернутые газеты, согнутые спины, нагромождение усталых тел и порой в этой массе различал чей-то взгляд — печальный, удрученный взгляд, как бы воплощавший в себе взгляд всей этой толпы и надолго остававшийся в памяти.
Наблюдая за подъездом «Пятнадцати центов», Жан начинал терять терпение. «Уж не пропустил ли я ее?» — подумал он с досадой. Но как раз в ту минуту, когда он осознал свое опасение, тяжелую дверь магазина открыла маленькая рука без перчатки, и Флорентина показалась на пороге — одна, как он и надеялся.
Жан дернул свое кашне жестом, который показался бы смешным ему самому, будь он сейчас способен думать об этом, и быстро пошел ей навстречу.
— А, Флорентина!
Он хотел, чтобы эта встреча казалась случайной, но Флорентина ни на секунду не обманулась.
— Ах, это вы, в такое время, — сказала она с презрительной усмешкой. — Часто же вы тут бродите!
Жан невозмутимо улыбнулся.
— Я хотел тебе сказать, Флорентина, что вчера вечером…
— Не стоит вам утруждать себя и приходить, чтобы извиняться, — оборвала его Флорентина.
Она нервно прижала к себе сумочку. Ее маленький прямой нос вздрагивал. Она часто дышала, и ее тонкие, посиневшие от холода ноздри раздувались.
— За кого вы меня принимаете? Вы что, думаете, будто я поверила и собиралась идти на свидание с вами? Ну уж нет!
— Правда?
Он осторожно взял ее за руку и широко улыбнулся.
— Значит, ты заставила бы меня ждать на морозе, Флорентина! Вот уж не думал, что ты такая. Двое друзей, которые прямо созданы для того, чтобы понимать друг друга…
Он слегка сжал ее руку; видимо, почувствовав в этом пожатии властность, Флорентина резко попыталась высвободиться.
— Во всяком случае, я не хочу больше вас видеть, — сказала она.
— Ну, ты же не бросишь человека скучать в одиночестве, — с упреком произнес Жан. — Знаешь что, давай пообедаем сегодня вечером в городе — ладно?
Ее глаза под вуалеткой сверкали негодованием: когда ее взгляд скрестился со смелым взглядом Жана, где-то в самой их глубине вспыхнул недоверчивый огонек.
— Это… это уже переходит всякие границы, — сказала она.
Ее острые белые зубки нервно покусывали нижнюю губу. Наглость Жана выводила ее из себя. Но в то же время его приглашение вызывало у нее и другое чувство — нараставшее волнение — и льстило ее самолюбию. К тому же было очень холодно: она вся дрожала и была не в силах раздумывать.
— Я не в таком платье, чтобы идти в город, — с детской досадой проговорила она.