— У Папы отличная память, — вступилась за отца Крошка.
— Ну да, когда-то была, — виновато признался Папа.
— Пап, а ты можешь назвать всех королей Англии?
— Ну, почти все это могут.
— Я вам сейчас скажу, кого Папа назовет без запинки, — объявил Парнишка. — Он сможет перечислить всех английских чемпионов по боксу в тяжелом весе с датами и участниками финальных боев и знает, кто кого и как побил. Правда, Пап?
— Ну, возможно, и смогу. Так вот, а бабочка-махаон…
— Нет, наверное, не сможет, — раздосадованно перебил его Толстик.
— Сможет, я знаю. Не веришь — сам спроси — настаивал Парнишка.
— Пап, а кто был самым первым чемпионом?
— Ну, принято считать, что Джеймс Фигг, — несколько неуверенно ответил Папа, чувствуя, что попался в ловушку. — Да, пожалуй, он, потому что до Фигга нет никаких документально подтвержденных свидетельств.
— Пап, расскажи нам о Фигге, а? Ну, пожалуйста! — Три пары детских глазок умоляюще воззрились на него, и трое благодарных слушателей приготовились к рассказу на «запретную тему».
— Фигг был, если можно так выразиться, бойцом-универсалом. Если бы сейчас он вступил в Британскую ассоциацию бокса, то его непременно бы оттуда исключили. И вот почему. В те времена дрались почти без правил и на чем угодно. Если мне не изменяет память, он владел чем-то вроде клуба на Тоттенхэм-Корт-роуд, где и проходили подобные поединки. Фигг мог кому угодно сломать нос ударом кулака, пересчитать ребра дубинкой или раскроить череп мечом.
— Но своих-то учеников он не калечил, да?
— Как бы не так! Капитан Годфри в своих воспоминаниях писал, что этот человек обладал совершенно необузданным нравом и не щадил никого, кто отваживался сразиться с ним. В те жестокие времена это значило довольно много. Годфри знал Фигга лучше других, поскольку был одним из его учеников.
— А Фигг его не покалечил?
— Да вроде нет. В любом случае, Годфри научился стойко держать удар и овладел всем тем, что Фигг смог ему преподать. Когда год спустя Годфри вновь появился на Тоттенхэм-Корт-роуд, Фигг очень скоро понял, что перед ним настоящий боец, и вмиг умерил свой воинственный пыл.
— А кто был этот Годфри?
— О, отличный спортсмен и прекрасный писатель. Сейчас мы уже не можем судить, как он дрался на ринге, зато мы восхищаемся его прозой, которая далеко превосходит Сэма Джонсона и других мастеров пера того времени. Насколько мне известно, до нас дошла лишь одна его книга, но написана она таким языком, которому позавидовали бы нынешние маститые писатели. Раньше я наизусть помнил оттуда целые куски, но теперь почти все забыл. Там есть прекрасное описание того, как Джек Бротон защищался и контратаковал. Вот, по-моему, так… «Он словно приглашает противника нанести удар. Отразив его, он собирает свои могучие мускулы в один мощный кулак, а затем переносит всю тяжесть тела на руку и всесокрушающим ураганом обрушивается на соперника».