— Ну да! Чтоб все смеялись, говорили: отец у тебя вор, все от него прячете.
— Не вор, а пьяница! — поправила мать и горько вздохнула. — Да одно другого не лучше. Вора хоть тюрьма выправит. А этого — ни тюрьма, ни сума, ни нечистая сила!
В сенях что-то загремело, зашаркали по полу тяжелые шаги, послышалось глухое, хриплое покашливание.
Мать с сыном притихли и с ужасом смотрели на дверь.
Тяжело валясь с боку на бок, вошел отец. Кепка съехала на ухо. Синий, почти еще новый костюм в грязи, хотя дождя не было уже больше недели. Из кармана выглядывает зеленоватое горлышко бутылки.
— А-а-а, Лл-лука? Это ты Лл-лука — Длинная Рука?
В городке одно время околачивался лоботряс, который больше жил в исправительных колониях, чем дома. Звали его Лука. А за воровство прозвали Лука — Длинная Рука. Без всякой причины отец, когда бывал пьян, и Валерку называл этой презрительной кличкой. Валерку это оскорбляло. Но что он мог поделать!
— Вот, Лл-лука — Длинная Рука, я принес тебе гостинец.
И отец подал замусоленный леденец.
— А костюмчик?! — ужаснулась мать. — Неужели пропил?
Отец предупреждающе строго помахал пальцем перед глазами и вдруг запел:
Не шуми,
Не шуми ты, мати,
Зеле-е-еоная дубравушка…
— Дремучий пьяница ты, а не дубравушка! — стукнув его кулаком по лбу, вскричала мать. — Пропил всю получку? Где деньги? Дай хоть на хлеб!
— А-а-а, бунтовать? — сняв тяжелый широкий ремень, отец набросился на мать.
Ловким рывком Валерка выхватил ремень и, забросив его под кровать, убежал в свою комнатушку.
Отец — следом за ним. Споткнувшись о порог, он упал, запутался в антенне и с яростью сорвал ее.
— Аа-а, вон куда уплывают денежки из моего кармана! У меня другой раз опохмелиться не на что, а он — радио!
— Неправда! — запротестовал Валерка. — Я никогда не брал у тебя ни копейки.
— Что копейки! Тут червонцами пахнет!
— Я ничего не покупал. Все детали достал у ребят. Я им помогаю конструировать, а они мне — детальки.
Отец потянул еще какой-то шнур и вдруг дико заорал. С размаху он бросил приемник на пол. И вся полугодовая работа Валерки разлетелась вдребезги. Вдобавок отец еще и ударил сына кулаком по спине.
— Током из-за тебя, паршивца, убьет! — пробурчал пьяный и, шаря по стене руками, стал пробираться к своей кровати…
* * *
Мать готовила завтрак, отец еще спал, когда вбежала школьная пионервожатая.
— Добро у… тетя Ле… — Таня, когда спешила, говорила быстро, половинками слов. — Лерка еще спит?
— Пускай хоть в воскресенье отоспится.
— Ой, теть Ле! — Таня пальцем откинула с глаза мешавшую ей черную челку и нежно обняла хозяйку дома. — Повезло вашему изобретателю!