— И что потом?
— В двадцать один год она стала другим человеком. Возненавидела то, что произошло во Вьетнаме. Она потеряла там своего парня. Спустя два или три года участвовала в кампании за избрание в Конгресс. Почти выиграла. Но избиратели все больше разочаровывались в ее политических пристрастиях, и она потеряла выборы. Она полностью отошла от политики, получила MBA в Гарварде и присоединилась к одной из брокерских фирм с Уолл-стрит, занимающейся инвестициями.
— Помогли папины деньги?
Вильерс покачал головой.
— Начала со своих собственных сбережений, теперь уже заработала репутацию. Она встретила Эдварда в воскресенье в Национальной галерее во время своего визита в Лондон. Она мне сказала однажды, что простила ему то, что он был военным, потому что ей не доводилось видеть ничего красивее, чем он в своей форме и в красном берете.
— Но был еще и мальчик.
— Как я уже говорил, это была любовь с первого взгляда у них обоих. Не подумайте чего плохого, сэр, — сказал Вильерс смущенно. — Но иногда мне казалось, что она любит Эрика больше, чем его отца.
— Женщины живут сердцем, Тони, — сказал тихо Фергюсон. — Где она сейчас?
— В Нью-Йорке, сэр.
— Тогда тебе лучше не откладывая пройти через это.
— Да, конечно.
— Естественно, из-за связи с Ирландией речь идет о государственной безопасности, откуда следует, что ты на законных основаниях присваиваешь литеру Д всему, что связано с этим делом. Это удержит на расстоянии прессу, телевидение и прочих. — Фергюсон пожал плечами. — Нет нужды добавлять семье неприятностей к тем, что уже есть.
— Вы очень добры, сэр. — Вильерс пошел к двери, остановился и повернулся. — Пожалуй, я должен упомянуть еще об одном аспекте, сэр.
— Еще, Тони? — сказал устало Фергюсон. — Ладно, скажи мне о самом худшем.
— Сара, сэр. Она очень близкий друг президента.
— О, Боже! Только этого не хватало!
На вокзале Виктории было столпотворение из-за очередей на экспрессы дальнего следования. Альберт в коричневой замшевой куртке, в джинсах и с набитым героином рюкзаком пробирался сквозь толпу. Багажная ячейка номер сорок три была, естественно, заперта. Он достал из кармана ключ и открыл ее. Все очень просто. Он запихнул в нее рюкзак, запер дверцу и пошел прочь.
Заинтригованный, он все-таки задержался уже у самого выхода. Нет, он должен узнать, просто не может иначе, и его не остановят истеричные разговоры Берда о сверхосторожности. Он повернулся и пошел обратно, зашел в одно из многочисленных кафе, заказал кофе и устроился за столиком у окна, из которого были хорошо видны багажные ячейки.