— Пойду приготовлю чай.
Он стоял у плиты в ожидании, чтобы закипел чайник, когда в кухню вошла Сара с большой книгой, в переплете из синей марокканской кожи.
— Посмотри, что я нашла.
Тони заглянул ей через плечо, когда Сара раскрыла ее, присев на стол.
— Боже мой, да это на латыни, — поразился он.
— Любимый предмет Эрика. Еще одно, что нас с ним роднило. Я в «Редклифе» тоже специализировалась в классических языках, латынь и греческий. Отец считал это бесполезной тратой времени.
Вильерс налил чай в чашки.
— И что там?
Сара начала читать с первой страницы, свободно переводя с листа:
— Сегодня я прибыл в «Тринити». Ужасно волновался. Кембридж удивительный. Сара приехала со мной на выходные, чтобы помочь мне устроиться. Мы плавали по реке в плоскодонке, а потом сидели под шелковицей, которую посадил Мильтон в саду совета колледжа Христа. Завтра она возвращается в Нью-Йорк. Представляю, как я буду скучать без нее. — Она прекратила читать, закрыла книгу и прижала к себе. — Тони, не обижайся, но я хотела бы, чтобы ты ушел, потому что я буду, наверно, сейчас плакать и долго не смогу остановиться.
Тони обнял ее за плечи.
— Хорошо, Сара. Увидимся завтра утром, — сказал он и ушел, осторожно закрыв за собой дверь.
Смит говорил:
— Теперь так. Мне удалось снять квартиру на верхнем этаже дома на другой стороне той улицы, где остановилась эта женщина Тальбот. Пришлось заплатить за год вперед, но мы там.
— Прямо напротив?
— Почти. На две двери дальше. Для наших целей вполне сойдет. Привратник предупрежден, что вы въедете сегодня вечером. Ваше имя Джеймс Макензи. В девять вам доставят все необходимое.
— Насколько я понимаю, мы собираемся немного послушать?
— Точно. Это направленный микрофон, который может без проблем принять каждое слово, произнесенное в том доме. Он принимает и ультразвуковые колебания, так что и телефонные разговоры тоже будут прослушиваться. Я хочу точно знать, что там происходит.
— Хорошо, я об этом позабочусь.
— Там будет еще направленный микрофон на базе лазера для вашей машины. Я хочу охватить все возможности.
— Прекрасно, — успокоил его Джагоу. — Я обо всем позабочусь. Гарантирую.
Он положил трубку и пошел на кухню, насвистывая. Он понял вдруг, что ему очень интересно.
На следующее утро в крематории Гринхилла присутствовали только Сара, Вильерс, Фергюсон и, естественно, священник. Всем было так тяжко, как только может быть. Приглушенно звучал хор в записи, священник говорил с пасторским хныканьем в голосе, напоминая шутку комедианта из мюзик-холла.
— Я есть воскресенье и жизнь, сказал Господь: он, кто верит в меня, хотя он умер, однако будет жить.