Глава 19
ПЕРЕГОВОРЫ, ССОРЫ И СВАДЬБЫ
Все оставшееся лето и весь сентябрь Кмитич провел в Росиенах, залечивал раны, нежился в объятиях любимой Алеси, катал на коне, пусть и сам поначалу с трудом сидел в седле из-за раны в боку, Януша, восхищался малюткой Яниной с таким же серыми, как и у отца, глазами… Напротив, у Михала личная жизнь дала трещину. Из-за Катажины.
Пока Михал воевал под Витебском да доставлял раненного друга к его жене в Росиены, Катажина приняла у себя в замке Дмитрия Вишневецкого. Трудно было разобраться: или же былые чувства проснулись в уже немолоденькой женщине, а возможно, что и возникло желание породниться с родственником вероятного короля (кандидатуру Михала Вишневецкого все еще продолжали поддерживать особенно галицкие русины и поляки), но Катажина предложила недавно овдовевшему Вишневецкому помолвку со своей старшей дочерью, еще совсем юной двенадцатилетней девочкой. Не то сидение на корточках в магическом круге саамской колдуньи подействовало не так, не то травяные отвары по рецепту подруги Анны д’Аркьен оказали не ту услугу, но вернувшийся в Несвиж Михал посчитал, что его супруга сошла с ума.
— Ты хочешь сделать своего бывшего любовника, настоящего отца Алеся, будущим мужем собственной дочери! Где мораль, Катажина?! Где хоть капля приличия, стыда и рассудка?!
Катажина со слезами на глазах оправдывалась, говорила, что ее заботит прежде всего судьба детей, чтобы они жили в хороших княжеских семьях, чтобы крепли династические браки их, Радзивиллов, и Вишневецких, возможных королевских родственников.
— А Дмитрий знает? — на повышенных тонах продолжал наступать на жену Михал. — Он знает, что может ожаниться на сестре собственного сына?
— Нет, — опускала свои большие синие очи Катажина, — я это от него скрываю. Это ему не обязательно знать. Может быть когда-нибудь…
Михал не стал больше спорить с женой. Он хлопнув дверью уехал обратно в Росиены, коротко сказав лишь, что поедет проведать, как себя чувствует раненный в бою Кмитич. Но в отсутствие Михала произошел еще один инцидент, ставший очередным вбитым клином в его отношения с Катажиной.
Первого июля на День праздника Сердца Иисуса, в пятницу, все добропорядочные католики Несвижа вполне свободно разместились на лавках Фарного костела — в городе набиралось менее сотни католиков, остальные жители были протестантами и еще три семьи — православными. От еврейских торговцев не осталось никого.