— Его избранница, панове, присутствует сегодня здесь, — продолжала Катажина, — и ее зовут Анна.
У Анны пересохло во рту, она перевела взгляд своих удивленных темно-карих глаз на Александра. Тот сидел на своей скамье и, как завороженный, смотрел на мать. Алесь не мог поверить, что все это происходит наяву. Чтобы его мать согласилась женить его на простой девушке? Да и еще прилюдно в костеле!? Что-то здесь не так…
— Я сама хочу соединить руку моего Александра и руку его каханой Анны, — взгляд панны Радзивилл вдруг стал ледяным, улыбка слетела с ее уст, на лицо набежала синяя тень. Она подняла со скамьи невысокую русоволосую девушку, свою родственницу Анну Катажину Сангушко и все с таким же каменным лицом молча подвела ее к Александру. Тот, словно сомнамбула, встал, не говоря ни слова, взял протяную ему руку незнакомой девушки… Ошарашенный молодой панич даже не понял, как и почему он оказался напротив алтаря рядом с этой симпатичной незнакомкой, да, миловидной, но вовсе не его Анной, совсем другой девушкой!..
— Согласен ли ты, мой сын, взять в жены эту девушку? — спрашивал священник, также, как и юный Алесь Радзивилл, весьма ошеломленный всем происходящим.
— Так, — ответил Александр, словно загипнотизированный. Он не мог, не смел сказать «нет» прямо в храме, опозорить свою мать и свою честь…
Его настоящая возлюбленная Анна, до сих пор ничего не понимая, вскрикнула, вскочила и, зажав рот ладонями, быстро выбежала из костела…
Когда Михал вернулся в Несвиж в очередной раз и узнал о том, что случилось, то тут же назвал поступок жены высшей подлостью. Катажина со слезами на глазах вновь оправдывалась, говоря, что желает сыну только добра, а сам он-де слишком молод и наивен, чтобы правильно обустроить свою судьбу.
— Если бы не я, — говорила женщина, тряся за рукав Михала, — то через год мы бы с тобой нянчили внука от этой безродной мещанки. Наш сын уронил бы в придорожную грязь честь шляхтича и уже никогда бы не поднял ее, не отмыл бы никаким мылом и водой. Ты этого хочешь?
— Я хочу одного, — глаза Михала метали молнии, — чтобы ты… чтобы ты вела себя благородно! Как Радзивиллы! А ты…
Михал хотел сказать еще что-то, но взглянув на округлившийся живот беременной жены, смолчал, лишь в сердцах швырнул трость в угол комнаты… Катажине через полгода рожать, и Михал не хотел ее сильно волновать, но и терпеть, и видеть дело ее рук было выше его сил…
«Бедный Алесь! Разве я бы терпел такое насилие над своей любовью? Как я теперь понимаю Кмитича! Он ведь снес в свое время тоже самое!..» — переживал из-за Александра и его Аннуси Михал. Он не мог думать о приемном сыне только с точки зрения династических уз и сплетений. Александр был всего-то на каких-то десять лет младше самого Михала. Михал, пусть приемный, но все же отец, тем не менее, не мог относиться к Александру как отец к сыну, но больше как к брату, как к другу. Поэтому и любовь Александра к скромной городской девушке Анне Михал воспринимал с позиции самого Александра, а не с позиции отца или своей жены Катажины, его матери. И понять свою жену Несвижскому князю было очень сложно.