— Гляди-ка! А вот и твои Адам с Евой!
Впереди из-за желтых колосьев ржаного поля торчали две фигуры в соломенных шляпах, и до слуха литвинских князей долетел режущий звук косы… Кажется, то были мужчина, худой и высокий, и девушка — ибо из-под соломенного брыля по спине спускалась длинная русая коса. Михал и Кмитич пришпорили коней и галопом подскакали к косарям. Те оглянулись на топот, бросили косить и тут же, признав в незнакомых всадниках литвинских вояров, низко поклонились, сняв соломенные брыли. То были высокий сухой мужик лет сорока-пятидесяти с длинными седыми усами под носом, висящим сливой, и девочка лет четырнадцати-пятнадцати, скорее всего его дочь. Правда, косила рожь эта юная девушка вполне мастерски, как заправский косарь.
— День добры! — поздоровался с косарями Кмитич. Михал, не снимая шляпы, милостливо кивнул крестьянам.
— День добры, пане! — вновь поклонился мужик и также поклонилась его дочь.
— Это ваше поле? Откуда вы? — спросил Кмитич, с любопытством разглядывая крестьян. «Откуда они здесь? С луны свалились, что ли?» — удивился оршанский полковник.
— Прошу пробачення, — скривил бронзовое от загара худое лицо мужчина, словно готовясь заплакать, — не наше поле. А мы из Лошицы, — он махнул рукой вдоль дороги.
— А чье же? — продолжал пытать селянина Кмитич.
— А это… Это убирать некому, — виновато шмыгнул носом мужик, глядя глазами побитой собаки на пана Кмитича снизу вверх.
— А кто же его засеял?
— Так ведь, — мялся мужик, словно его застали на месте преступления, — засеять еще людей хватает. Засеять дело не мудреное. А вот убирать уже некому. В нашей веске из мужиков один я да еще пару человек. А вот в Концах, чье это поле, мужиков нет вовсе. Там только бабы с дитями, старики ветхие да старухи. Да и то немного их там. А мужиков кого москали перебили, а кто и сам убежал в лес к партизанам, а кто просто убежал к ливонам, и может, уже и не вернутся.
— Веска Концы? — Михал усмехнулся, повернувшись к Кмитичу. — Не самое веселое название для поселения.
— Название, как название, — тихо ответил Кмитич, — значит веска в конце дороги находится, за ней тупик.
— Дзякуй за разъяснение, — шутливо поклонился Михал другу.
Кмитич полез в карман, достал горсть серебряных солидов, протянул мужчине.
— На, отец. Бери. Все, чем могу помочь.
— Дзякуй, миленький пане! — мужик подскочил, взял деньги, стал целовать руку…
— Но-но, — Кмитич отдернул руку, — это тебе дзякуй, мужик. Дзякуй, что живешь…
Они поехали дальше. Вскоре увидели и вторую группу крестьян: четыре женщины — две пожилые и две молодые — в белых платках сидели с серпами на коленях, отдыхая и тихо пели: