Хованский первым пошел в атаку. Хватил Кмитича так, что сабля оршанца задрожала в его кулаке. Но тем не менее Кмитич выдержал выпад, отбил удар.
Хованский вновь атаковал. Кмитич использовал длинную защиту, что поляки называли «длуги заслоны» — он перевернул саблю клинком книзу, чтобы сабля Хованского при соскальзывании не ранила ему руку… Теперь атаковал Кмитич. Он ударил вертикально, повернув клинок острием вверх, к правому плечу через грудь наискосок. Такой удар называли «сенаторским». Хованский с трудом отбился едва отскочив, тяжело дыша. Его шея стала сизой, лоб покраснел.
«Годы берут свое, — подумал Кмитич, — хотя тут скорее отсутствие практики, но мастерство все же есть. Литвинская школа! На крест берет…»
Хованский тут же продемонстрировал, что не забыл он и прямой толкающий удар. Для такого удара не требовалось вкладывать большой силы, он отличался быстротой и точностью, этот удар всегда был хорош в поединках на относительно малых дистанциях. Но Кмитич легко отбил и эту атаку.
— А ну, Иван Адреевич! Бейте меня протягивающим ударом! — улыбнулся Кмитич.
— Я не собираюсь объявлять своих ударов! — почти прорычал Хованский.
— А я вот объявляю! Протягивающий! Держитесь, княже!
Кмитич замахнулся и от плеча рубанул. Такими ударами шляхтичи разрубали доспехи врага, и если бы не выставленная на крест сабля Хованского — быть московскому князю без руки. Удар двух клинков высек искры, а Хованский от мощного удара зашатался, сделал интуитивно два шага назад, не удержался, упал.
— Есть еще порох! — крикнул ему Кмитич. — Вставайте, князь! Продолжим?
Хованский как-то нехотя поднялся. Саблю держал опущенной, словно уже и не собирался продолжать схватку. Он видел, что у Кмитича сил и сноровки больше. Знал он и то, что при заметной силе одного из двух соперников, бой может продолжиться максимум до пяти-шести ударов. И закончится он отсечением либо пальца, либо половины руки…
— К чему? — спросил Иван Андреевич, опустив голову. Его борода уперлась в грудь. — Вы победили, господин Кмитич. Видимо, не за свое дело я взялся, бросив вам вызов.
— Почему же? — Кмитич мрачно усмехнулся. — У вас хорошо получалось грабить и убивать моих людей, захватывать их добро, а самих их туркам продавать. На равных воевать всегда сложнее, господин князь.
— Это верно, — Хованский поднял голову. Его глаза горели злобой.
— Но я не дуэлянт, как вы пан Кмитич. Я полководец. Воюю полками. Сегодня вы победили меня на саблях, но мой полк оказался сильнее. Я не отпускаю вас. Вы — мой пленник. Вы — на моей уже земле. Будь я в Литве, то я бы ушел. Но тут мы находимся в Московии.