— Я про это и не знал, — удивленно смотрел на нее Михал.
— Эх, панич, — смеялись ее серые глаза, — чему вас там в замке только учат?
— Фехтовать, на коне скакать, стрелять метко, — стал перечислять Михал, но девушка опять засмеялась:
— Это все для войны, а вот для жизни вас там чему учат?…
До той ночи эта милая девушка, простая жительница Несвижа, была, как и Михал, девственна, но совершенно не переживала по сему поводу, даже гордилась, что первый взрослый опыт получила с молодым княжичем из Несвижского замка. Ночь на Ярилу была столь почитаемым праздником в округе, что почти все девушки Несвижа до свадьбы уже имели любовный опыт, и никто не упрекал невесту из-за отсутствия невинности, если такое случалось. Могли даже наоборот спросить:
— Ты невинна? И почему никто не обратил на тебя внимания в ночь на Ярилу или Купалу?…
«Родила ли та девушка после нашей бурной ночи любви? — только сейчас задумался Михал. — Может кто-то в самом деле растит и моего ребенка? Этого, увы, я никогда уже не узнаю. Эх, как же хорошо было до войны в нашем милом Несвиже!»
Вспомнив ночь на Ярилу десятилетней давности, Михал словно окунулся в прошлое, ощутив вновь все запахи, прочувствовав заново все эмоции и чувства той великой для него ночи… Вспомнил, как хлопцы пели, и в его ушах вновь зазвучало:
Валачыуся Ярыла паусяму свету,
А дзе ж ён нагою, там жыта капою,
А дзе ён зiрне, там колас зацвiте…
…как девушки постоянно повторяли загадочный припев «О-эв-Ляли», прославляя бога любви…
***
Пользуясь случаем, что оказался в Варшаве, Михал не мог не вспомнить о своей утерянной картине кисти Вилли Дрозда «Литовский всадник», где так обворожительно и натурально изображен Кмитич. Найти картину Михал уже отчаялся, но в последнем письме Дворжецкий писал, что, вроде бы, ее видели, кто-то, кажется, даже купил ее у кого-то, но определив, что на картине литвин, не поляк, — продал. Кто и где — Дворжецкий толком сам пока не знал, но обещал выяснить. Как бы там ни было, Михал решил навестить старика и расспросить его о последних новостях. Дворжецкий был все тот же: с козлиной бородкой, с лакейской улыбкой и услужливыми манерами. Но по тому, как старик засуетился, Михал понял, что его визит не доставляет Дворжецкому много удовольствия.
— Я уже практически напал на след вашей картины, — говорил Дворжецкий, но ни уверенности, ни оптимизма в его голосе Михал не услышал.
— Да что вы говорите? И что за след?
— Самое главное, картина где-то здесь, в Польше!
— И где же?
— Пока сказать трудно. Но мне удалось выяснить, что «Всадника» у какого-то деляги купил пан Владислав Ковальский. Этот холостяк вел затворнический образ жизни, потом продал картину и уехал в Русь, где исчез. Не то погиб, не то еще что-то…