— Нечисто там. Лешаки живут. Не ходили бы, — говорил Хованскому местный древний дед, но московский воевода и слушать не хотел. В Кривое Село был послан вооруженный отряд в триста человек татар и стрельцов, чтобы добыть съестных запасов в нетронутой войной веске. Проходя через местный лес, отряд как в воду канул. В лес вошел, а из лесу не вышел никто. Партизаны?
— Нет тут никаких партизан, — объясняли жители из местных хуторов второму отряду уже в четыреста человек, высланному на поиски первого, — наш человек сей лес стороной обходит, ибо лес кривой, за что и назвали веску так.
— Что значит кривой? — спрашивал недоверчиво сотник.
— Нечистый. Лешак людей в нем морочит, — говорил местный дед, — человек может пробыть там три дня, а самому ему покажется, что пару часов всего пробыл. Иной войдет туда да и не выйдет вовсе, как ваши. Словно дыра в том лесу, как от платья прохудившегося. Пропащее место. Люди там пропадали и раньше. Бывало выйдет человек из леса и диву дается — вышел не там, не с той стороны, словно за десять или пятнадцать минут десять верст прошел. Но такого, чтобы три сотни человек с мушкетами сгинули, еще пока не было! Видать лешак вашего брата не жалует. Берегитесь.
Испуганные московиты повернули назад, не решившись пересекать заколдованный лес. Объезжать же его также было делом непростым и долгим.
Хованский был в шоке. У него пропал большой отряд, как будто после серьезного кровопролитного боя! Еще пару таких фуражных экспедиций, и его силы сравняются с силами Кмитича! Напуганный московский воевода стал отводить войско к Витебску вдоль раскисшего от талого снега берега Западной Двины.
Впрочем, подход казаков Черкасского сулил Хованскому новую победу над его извечным соперником. Теперь его силы превышали неприятеля в три раза — почти десять тысяч против двух с половиной.
Ну, а из-под знатного местечка князя Острожского Смоляны с юга Витебского воеводства к Кмитичу шло еще две тысячи ратных людей из дивизии Паца. Но даже с учетом этого подкрепления силы Кмитича под Витебском уступали более чем вдвое Хованскому.
В эти же дни десятитысячный корпус полевого писаря Александра Полубинского и поручика панцирной хоругви Степана Бидзинского вторглись на территорию уже непосредственно Московского государства, громя по дороге мелкие подразделения московитов. Пац вел свои полки к Стародубу, а Чарнецкий шел к Дисне. Московитские рати, терпя одно поражение за другим, пятились на восток. В таких непростых для царя условиях Ромодановский объединил свои потрепанные и поредевшие полки с казаками гетмана Брюхавецкого и также пошел к Дисне, чтобы биться с Чарнецким.