– Спасибо, – Перибея едва сдерживала слезы. Но усилий хватило ненадолго, она все же разрыдалась, уткнувшись в плечо другу.
Эту картину и застал Тезей.
– Эй, кто тебя обидел? Порфирион, в чем дело?
– Перибея сомневается, что у нее получится прыжок.
– Но от слез он не станет получаться лучше. Пойдем тренироваться. Тебя точно никто не обидел?
– Тезей, – вдруг поинтересовался Порфирион, – что тебя привлекает в царской дочери?
– Она красивая, очень красивая.
– И все?
Тезей немного подумал и кивнул:
– И все.
– Разве этого достаточно? Разве не дороже дружба, верность, доброта? – гнул свое Порфирион.
– Я не знаю, какова Ариадна, но иногда мне кажется, что она очень несчастна.
– С чего бы быть несчастной девушке, у которой есть все? – фыркнула Перибея. – И хватит хвалить царскую дочь, нам пора тренироваться!
Тезею действительно казалось, что Ариадна несчастна, несмотря на красоту и богатство. Так бывает…
– Царь Минос, Верховная жрица просит тебя немедленно прийти в храм. – Сообщившая это жрица склонилась как можно ниже, чтобы Минос не заметил тревожный блеск глаз, но от царя не укрылось ее беспокойство.
– Что-то недоброе?
Жрица усмехнулась:
– А разве в последние месяцы было что-то доброе?
Ее слова поддержала и Верховная жрица.
– Каждый день колеблется земля, уже начали разрушаться самые слабые постройки. Нельзя ждать, чтобы эта же участь постигла и храм, и Лабиринт! Жрицы Тиры сообщают, что у них море покрыто мертвой рыбой, а с неба все чаще сыплется пепел.
– Чего ты хочешь?
– Не я хочу, царь Минос, не я – боги. Зачем прибыл на Крит сын Посейдона? Сразиться с Минотавром? Отдай ему Минотавра, пусть сделает что задумал.
– Минотавр мой сын. хотя и чудовище. К тому же его любит Ариадна.
– Да, настолько любит, что скоро родит от него очередное чудовище.
– Что?!
Глаза Верховной жрицы блеснули насмешкой, бровь чуть приподнялась:
– Ты не знал, царь, что твоя дочь ходила к брату вовсе не только чтобы почесать у Минотавра за ухом? Ариадна беременна от Минотавра, и кто родится – известно одним богам!
Минос застонал, схватившись за голову. Собственные дети шли против него. Когда-то он запретил Андрогею отправляться в Аттику, предчувствуя, что добром это не кончится, но сын не послушал его и был убит. Конечно, Эгей твердил, что виноват тот самый критский бык, которого Геракл притащил и выпустил, но уж слишком много было совпадений. Минос не простил афинянам гибели сына, только никакой данью не вернешь первенца и наследника.
Теперь Ариадна слюбилась с Минотавром. С собственным братом – это еще полбеды, но он чудовище, от которого может родиться только новое чудовище. Разве мало бед для Крита и без этого будущего дважды внука у Миноса?