– Так что ты увидела в моем будущем?
– Ты не будешь царем.
– А кто будет?
– Останется Минос, а потом… Крит погибнет, Кносс погибнет. все погибнет.
– Ну, все меня интересует мало, – Тавр крепко держал волосы Гекалы, но она не чувствовала боли, было что-то более важное. – Почему я не стану царем, что мне может помешать? Ариадна влюбилась в этого афинского мальчишку? Но у Миноса не одна дочь.
Гекале стало страшно дальше слушать Тавра, она выдохнула:
– Тебя убьют.
– Кто?
Верховная жрица уже жалела, что решилась произнести решающую фразу, однако слово не воробей… Она понимала, что теперь Тавр не отстанет, но если она скажет, что видела в тумане, то Тавр предпримет шаги не против нее, а против будущего виновника своей гибели.
– Тезей…
– Афинский мальчишка убьет меня? Меня?! – расхохотался Тавр, при этом он отпустил локон Гекалы, и жрица поспешила отойти в сторону. – Так вот, послушай. Ты сделаешь все, чтобы этот юнец погиб раньше, чем успеет обнажить против меня меч. Если ты этого не сделаешь, я изменю не только свою, но и твою судьбу, и ты порадуешься, что не бессмертна, но тысячи раз пожалеешь, что родилась на свет.
Резко повернувшись, Тавр шагнул к двери, потом вернулся.
– Гекала, Тезей хотел убить Минотавра? Пусть сделает это, урод Миноса мне не нужен. Но ты добьешься того, чтобы всех греков вместе с этим сыном Эгея принесли Быку в жертву. Всех!
И снова направился к двери. Гекала прошептала вслед:
– Это не изменит твоей и моей судьбы.
У Тавра прекрасный слух, замер, не оборачиваясь.
– Тогда ты изменишь, по крайней мере, мою.
Когда за ним закрылась дверь, Гекала усмехнулась:
– Даже если бы могла, не стала этого делать.
А греки? Греки не минойцы, они чужаки, значит, вполне могут быть принесены в жертву. Да, богам нужна кровавая жертва, пора. Слишком часто дрожит земля, сильная тревога словно разлита в воздухе.
Оставалось дождаться возвращения царя Миноса…
Минос вернулся мрачней грозовой тучи и, едва смыв дорожную грязь, собрался к Верховной жрице. Она встретила царя сдержанно. Минос в который раз поразился выдержке этой женщины. Они знали друг друга давным-давно, когда-то Минос, тогда еще называвшийся царевичем Палесом, едва не лишил девственности юную красавицу Гекалу. В последний миг помешала ее мать Мекона, попросту раскидавшая несостоявшихся любовников в разные стороны.
Гекалу в тот же день отдали в святилище Великой матери, а над Миносом осталось проклятье Меконы, выкрикнутое в сердцах:
– Не быть тебе счастливым от своего семени!
Мекона вскоре умерла, оставив проклятье неснятым. Из гордости Минос никогда не говорил о нем даже Гекале, ставшей жрицей, а потом и Верховной жрицей Великой матери. Пасифая родила ему детей, после ее смерти он женился снова, и Идия родила дочь, но счастья и впрямь не было.