Сейчас они опомнятся, сообразят, что порох сам собой не взрывается и колючки изо лба не вырастают!..
Сьер римский доктор, кое-как поднявшись на ноги, завопил, рванулся обратно, но я толкнул его в грудь. Брат Азиний, что-то наконец сообразив, схватил нож и принялся резать спеленавшие парня веревки.
Шевалье, бес тебя съешь!
Я вновь оглянулся…
Кол!
Кол ожил. Огромный, тяжелый, он летал над толпой, сбивая малахаи, бросая людей наземь.
Звон в ушах исчез, сменившись целым водопадом воплей.
На миг толпа расступилась, спасаясь от очередного удара, и я узрел дю Бартаса. Шевалье возвышался, словно кедр ливанский, сжимая оглоблю в руках. Какой-то излишне смелый халат попытался поднырнуть поближе, но кол снова взлетел… — А-а-й-й-й!
— К веслам! — гаркнул я и, не дожидаясь, пока сьер еретик очухается, принялся отталкивать паром от берега. Брат Азиний схватил другое весло, начал бестолково помогать…
— Стойте! Стойте! — взвизгнул сьер де ла Риверо и вновь попытался соскочить на берег. Не оглядываясь, я двинул его кулаком в бок.
— Назад, дурак!
Краем глаза я заметил, что водоворот приближается к пристани. Шевалье пошел на прорыв.
— Да толкайте же!
Паром, чуть дрогнув, отвалил от берега в тот миг, когда на него с грохотом бухнулся дю Бартас, волоча что-то напоминающее длинный вьюк.
— Шевалье, весло!
Я ждал, что заговорят мушкеты, но в помост ткнулась стрела. Одна, затем другая…
Смотреть на берег нет времени, некогда даже взглянуть, все ли целы, все ли живы. Раз, раз, раз! Весла врезались в воду, пот заливал лицо…
Вьюк! Какого черта! Паром и так перегружен!
Раз, раз, раз!
Я все-таки сумел скосить глаза и тут же решил, что зрение начало меня обманывать.
Вьюк исчез.
Еще одна стрела ударила у самых ног, но паром уже уносило течением. Настил шатнуло, возле краев зашумели маленькие бурунчики…
Ушли?
Я наклонился, плеснул в лицо горсть холодной воды. Берег был уже далеко. На втором пароме суетились люди, но отплывать не спешили. Юзбаши мертв, а старшому каравана не до гонок по просторам Борисфена. Потому и молчали мушкеты: нашей охране ни к чему чужие напасти.
— Да возблагодарим Господа, дети мои, за избавление от оков басурманских и от мук сугубых!..
Знакомый гнусавый голос внезапно показался ангельским пением.
— Амен, отец Азиний!
— Амен! — тяжелым басом подхватил шевалье.
— Амен…
Почему-то голос сьера еретика прозвучал странно. То есть даже не странно, это был просто не его голос…
— Да гребите, гребите, чего стали!
Я оглянулся — и очумел.
* * *
Есть такая сказочка — про козленка, который умел считать. Раз — корова, два — бык…