Да, я начал забывать Гуаиру. Иначе бы не пускался в философствование, глядя на поднесенную мне чашу. Какая разница, что в ней? Она — моя!
— Седлаем коней, шевалье!
— Но… Да, конечно! Признаться, я уже начал волноваться. Однако же ваша индульгенция…
— Считайте, что я ее порвал!
В степном океане много дорог. Много — и ни одной. Ты сам прокладываешь себе путь через зеленые волны.
На север? На запад? На юг?
Мы могли свернуть на северо-запад, на Чигорин или Черкасы. Так ближе к Киеву.
Могли направиться еще западнее, прямо на Умань и Ладыжин. Это путь на Краков.
Я приказал ехать точно на запад. Слева — днепровские плавни, впереди — река Томаковка и Красный лиман, за ними — Микитин Рог.
Степные корсары первыми нанесли нам визит. Я решил быть вежливым — и самому завернуть к ним в гости. Микитин Рог, речка Пидпильна, густые плавни вокруг…
Сичь — казацкий Порт-Ройял.
* * *
Проклятый зной!.. Ругаясь по привычке, Взметая башмаками пыль дорог, Идем, идем… Ни выстрела, ни стычки. Я б отдал пять пистолей за глоток!
Шевалье декламировал, не слезая с седла. Теперь ему не требовалось каждый раз доставать томик без обложки. Кажется, он умудрился выучить сонеты наизусть.
Торчат ограды выжженных селений — Картина, надоевшая давно. Кто написал здесь: «Шатильон — изменник?» Давай исправим: «Генрих Гиз — …дурак!»
Хоть бы колодец! Чертова жара…
Сюда б Ронсара: сочинил бы оду —
Не про божественный нектар, про воду!
А мне сейчас, клянусь, не до пера:
Пишу пока свинцом. Чернила — порох.
Да временами — мелом на заборах!
Дю Бартас величественно махнул рукой и обернулся, явно ожидая одобрения. Увы, лишь я поспешил воскликнуть: «Браво!» Сьер римский доктор ехал чуть в стороне, делая вид, что ничего не слышит, брат Азиний… Да что с него взять? А панна Ружинска…
— Гей, Адамка, то не вирши ли рецитуе пан мечник?
Неужели догадалась?
— Так, панна зацная. Моцный и пышный пан дю Бартас рецитуе вирш про гугенотскую ребелию в Королевстве Французском. Той пиита ребелиант архикнязя Гиза сугубо лает та скаржится на декохт, то есть неимение, воды…
Фу! На каком это я языке?
Ответом был удивленный взгляд. Плечи под казацким жупаном (опять-таки из числа наших трофеев) недоуменно дернулись.
— То неужели пан зацный дю Бартас ересь гугенотскую гратулюе? Лучше спроси, Адамка, пана мечника про то, куда мы едем?
— К Микитиному Рогу, панна ясная.
— Я сказала — спроси!
В ее голосе — знакомый гнев, в синих глазах — огонь. Хороша! Я вдруг представил себе панну ясную под венцом, а после — на ложе супружеском…
…И впервые возрадовался, вспомнив, что на мне — чин ангельский.