— Гетьман! Гетьман! Слава! Сла-а-ава-а-а!
Зиновий Богдан Хмельницкий приветствовал своих бойцов.
Я всмотрелся — и покачал головой. Казачий вождь стоял под двумя штандартами. Белый польский орел и золотой османский полумесяц осеняли самозваного царя Вавилонского.
* * *
К вечеру хаос начал становиться космосом. Вавилон был велик, но все же не безбрежен. И различить, кто есть кто, оказалось очень просто — по цветам. Пестрые, черные, белые…
Я поглядел на бушевавшую возле митрополичьего шатра толпу. Пестрые! Запорожцы в разноцветных жупанах и черкесках, в шароварах из яркой китайки — усатые, чубатые, раскрасневшиеся от крика и горилки. Их немного, зато они — самые шумные, самые горласгые. А коли горло охрипнет, хватай рушницу да пали в белый свет!
Черные держались в стороне. Вот и сейчас почти никто из них не пришел сюда хвастаться победой да лить горилку на истоптанную траву. Реестровцы — спокойные, молчаливые, знающие свое дело. Они понимали, что баталия только началась, что первый успех — еще не успех, коронное войско побито, но не разбито. Их полки стояли в стороне, поротно и посотенно, под красными и синими значками, тихие, готовые к новому бою.
Где-то там — Воронкивская сотня. Мне опять не повезло. Они были в сражении, на правом фланге, но в табор не вернулись. Бог весть, куда послал их capitano Хмельницкий!
— Пане, пане! А выпьем! Чтоб всех ляхов до ноги перерезать!
Я уклонился от сунутой прямо под нос глиняной чарки и начал протискиваться через толпу. Они зря радовались, горячие усачи, зря спешили праздновать! Если слушать не крики, а шепот, если не туманить голову горилкой…
Слева от высокого холма, вокруг которого стояли татары, доносился вой. Не победный, не радостный. Немецкие пушкари знали свое дело — сотни всадников в малахаях остались на поле боя. Погибли самые лучшие, самые смелые. Убиты мурза Мехмет-Гирей, ханский племянник, мурза Муфрах, бахчисарайский подскабий, говорят, сам хан ранен.
Убит и Тугай, Ор-бек Перекопский. Выходит, панна Ядвига — вдова?
Янычары, пытавшиеся сгоряча атаковать гусарский строй, едва сумели вырваться из железного кольца.
Это еще не Турция, Эвлия-эфенди!
У турок нет пушек, а всадники в малахаях бессильны против мортирных стволов. Им еще повезло, что в королевском войске нет Стася Арцишевского! Как бишь он говорил? «Батарея, огонь, пся крев, холера ясна!»
Завтра татарам — снова на пушки. Они уже знают, что такое «пся крев».
Пойдут? Не побоятся?
* * *
Возле телег и возов, неровным полукольцом обступивших табор, было тише. Часовые в одинаковых черных каптанах напряженно всматривались вперед, в сторону королевского лагеря, все еще скрытого за клубами дыма. Но черных реестровцев было мало. Здесь царили белые.