— Но, мой друг!.. — Дю Бартас явно расстроился. — Конечно, это каша не то, что едят жантильомы, но обещаю вам, что завтра я лично прослежу…
Завтра?
Я огляделся. Тьма накрыла усыпанное трупами поле, спрятала королевские бастионы у леса.
Завтра?
— Дорогой шевалье! Мой аппетит вырос бы десятикратно, если бы вы помогли найти нашего попа.
Я честно осматривал лагерь, но ни кола, ни веревки с болтающимся на ней братом Азинием увидеть не удалось.
— Попа? Parbleu! Так нет ничего проще!
Оказывается, дю Бартас озаботился и этим. Впрочем, обнаружить бывшего регента оказалось несложно. Под вечер на редут наведался некий румяный отрок, сообщивший, что «пан Озимов» находится поблизости и спрашивает, не прислать ли пану полковнику горшок с пшенной кашей.
Отрок? Ну, тогда понятно!
— Тащите попа сюда! — распорядился я. — И побыстрее!
Дождь слегка стих, зато налетел ветер. Он был с запада, со стороны сгинувшего во тьме королевского табора. Мне показалось, что я слышу знакомый напев. Да, «Те Deum laudatum» — «Тебя, Боже, хвалим». Они тоже не спят.
Мне не повезло. Самое время скользнуть в темноту, неслышно, словно настоящий ягуар, обойти посты и…
Нунций Торрес, посланник Святого Престола в Короне Польской, ждет меня. Он единственный знает о том, зачем я здесь. Но меня все нет, и Его Преосвященство наверняка решил, что я уже присоединился к братьям Поджио и Александру.
Я жив, но мне не повезло.
Вавилон не отпускал беднягу Илочечонка.
* * *
— Pax vobiscum, дети мои! Да благословит Господь яства и питие, равно как пошлет нам удачу на поле бранном…
Слава Богу!
Я вернулся к костру, возле которого — наконец-то! — собралась моя маленькая армия. Поп, еретик и мятежник. Хороша компания!
Сразу? Или лучше объяснить? Нет, сразу!
— Синьоры! Этой ночью, прямо сейчас, вы должны покинуть казацкий табор. Королевский лагерь рядом, вас примут.
Мертвое молчание было мне ответом. Шевалье и брат Азиний смотрели с изумлением. Во взгляде сьера Гарсиласио светилась ненависть.
— Вы меня поняли? Уходите немедленно! Сейчас же!
Тишина. Переглядываются. Думают. Не понимают.
— Дорогой друг, а вы?
— Отчего же, монсеньор?
— И не надейтесь!
Прорвало!
Я подождал, пока они выговорятся. Время еще было — до рассвета. Наконец все трое умолкли. Итак, придется объясняться.
— Завтра будет бой. Почти наверняка ребелианты потерпят поражение. Более того, уйти им не дадут. Король не сможет сдержать шляхту, а когда начнется резня, никто не будет просить вас показать нательный крестик. Не хотел бы напоминать вам, синьоры, но еще в Риме вы обещали мне во всем повиноваться!..