— Да бросьте! Такие, как мы, никогда никого не жалеют. Просто в Киеве перестали со мной считаться. Что ж, я поставил их на место!
Он улыбался. Нет, скалился! Джанардана был доволен собой.
— Убирайтесь отсюда! Быстро!
— Но…
Наши взгляды встретились, и Паоло Брахман умолк.
* * *
Сатана уходил. Седой костлявый Дьявол со страшной усмешкой на покрытом вечным загаром лице. Я прогнал его, но поздно, слишком поздно! С Противостоящим нельзя вступать в спор, ибо слова его — яд. Яд, от которого нет спасения.
Особенно если этот яд — правда.
Хотелось завыть, упасть на грязную землю, ударить кулаками в равнодушную твердь. Но сил не было. Ядовитый шип из сарбакана вошел слишком глубоко — не вытащить, не прижечь рану.
Во что ты верил, глупый ягуар?
«…А говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».
«Но ты низвержен в Ад!..»
Ночью в разрывах туч показалась луна. Мертвый лик скалился, освещая покрытое трупами поле. Подобрали не всех, и тлетворный дух, сладковатый запах Смерти, уже воскурялся кощунственным фимиамом к равнодушному Небу. Черные птицы пировали до вечера, радостно перекликаясь и терзая клювами беззащитные тела.
Но теперь птиц спугнули. В лунных лучах тускло блеснула сталь. Ровный строй пехотинцев вырос напротив вала, а за ним уже двигалась земля. Второй вал, такой же высокий, необозримый, поднимался навстречу первому.
Осада!
* * *
Шевалье ошибся, а может быть, это я оказался слишком далек от бесшабашной Марсовой потехи. Дни — тяжелые, неимоверно тоскливые, сливались в один, медленно приближаясь к неизбежному финалу. День — ночь, день — ночь…
— Монсеньор! Прикажите им! Прикажите!..
— Я не могу здесь приказывать, брат Азиний!
— Но… Что же делать? Очень много раненых, их нужно увозить, срочно увозить! Я говорю, но меня никто не хочет слушать!
— Хорошо. Я попытаюсь…
День — ночь…
* * *
— …Его Королевская Милость обещает пощаду всем, кроме вождей злонамеренной ребелии. А посему повелеваем: сотников и полковников в железа ковать, гарматы же и прочее оружие выдать, тако же гетьманскую булаву и иные клейноды…
— Долой! Геть! Долой! Не сдадимся, матери твоей черт, трясця в печенки, в глотку кол! Пусть Его Милость нас сперва в сраку поцелует!
День-ночь…
* * *
— Шевалье! Что у вас с ухом?
— А, пустяки, Гуаира! Просто царапина! Слыхали, как мы сражались? Ma foi! Эти немцы бежали словно зайцы. Мы отбили холм, тот, где татары стояли, помните?
— Но там сейчас королевский штандарт!