— Да? Ну, под конец немного не повезло. Vioux diable! Зато какая была драка!
День-ночь…
* * *
— Хлопцы! Крыса бежал!
— Какая, к бесу, крыса?
— Михаиле Крыса, полковник чигиринский, гетьманского полку! В табор королевский ушел с посольством и сбег, проклятый!
— Крыса и есть!
День —ночь…
* * *
— По приказу его мосци полковника Джаджалия! По трусам, присягу забывшим и бежать пытавшимся, — пли!
— Да, панове, этот не шутит!
День — ночь…
* * *
— Возьмите письмо, сьер Гарсиласио. Если выберетесь отсюда, покажете его в Риме. Я написал все, что мог.
— Благодарю, сьер де Гуаира. Зная ваше красноречие, могу себе представить! Наверно, меня сделают кардиналом!
— Едва ли. Зато сохранят жизнь — вам и вашим близким. Может быть…
День — ночь…
* * *
— …И о том, что ни день, в таборе болтают. А посему я, полковник Джаджалий, гетьман наказной, слово даю и клянусь: мы, черкасы реестровые, друзей своих посполитых не бросим и без них из осады не уйдем! И в том целую Евангелие и крест святой!..
— Хлопцы, поцеловал!.. поцеловал… поцеловал…
День — ночь…
* * *
— Наливай, панове! Все одно — конец пришел. Выпьем там и выпьем тут, на том свете не дадут!..
— Ну а ежели дадут, выпьем сразу там и тут! Первую чарочку — да за шинкарочку!
— Где ж та шинкарочка?
День — ночь…
* * *
— Гуаира! Гуаира! Беда! Река!.. Река разлилась! Татары, то есть — тьфу! — король приказал построить гра… гре… грэблэ!
— Греблю, шевалье. Я же вам говорил!
— Но… Parbleu! Сделайте что-нибудь! Вы же строили эти…
— Плотины? Строил. Воду можно отвести, сзади есть подходящая низина. Я покажу, что нужно сделать.
— Ура!!!
— Погодите! Передайте генералу Джаджалию, что у меня есть условие. Как только откроется гать, первым делом переправите раненых. Вы меня поняли? Раненых — первыми!
День — ночь…
* * *
А чтоб того Хмеля пуля не минула,
Что велел орде он брать девки и молодицы!
Хлопцы зачинают, девки подпевают:
А чтоб того Хмеля пуля не минула!
— Тише, дурак! Услышат!
— И что? Думаешь, боюсь? Эй, панове, все слушайте: гетьман Хмель зрадник, зрадник, зрадник, зра!..
— Докричался, собака!
День — ночь…
* * *
— Хвала Богу, монсеньор, раненых, самых тяжелых, уже начали переправлять! Но… У меня просьба. Большая просьба! Здесь нет ни одного католического священника, а мне… Мне надо исповедаться! Ибо согрешил я тремя чувствами: зрением, слухом, особливо же — осязанием…
— …И отпускаю тебе грехи, сын мой, вольные и невольные, дабы безгрешным предстал ты на Божий суд. Амен!
— Помилуй, Господи, помилуй. Господи… Монсеньор, я конечно, недостоин… Но я тоже священник, я могу принять исповедь у вас! Мало ли что может случиться!