Он стоял у кровати, смотрел на нее, а ей хотелось заорать, чтобы он убирался к демонам, запустить в него подушкой, но Ани промолчала, вытянула ноги, хотя все внутри скрутило
от боли, приподнялась и села. С прямой спиной, как обычно.
- Тебе больно, - он не спрашивал, а утверждал. – Что случилось?
- Я собиралась поспать. Вы не могли бы зайти позже? – ответила принцесса, вставая.
Сидеть и смотреть на него снизу вверх было неприятно. Как будто она собачка у ног
хозяина. Хотя и сейчас он возвышался над ней, рассматривая в своей обычной манере, немного склонив набок голову. Потянул носом воздух:
- У тебя лунные дни? Тебе из-за этого плохо? Я могу помочь.
Такта в нем было хоть отбавляй.
- Нории, - она остановилась. Как без смущения объяснить существу, немыслимо далеко
отстоящему от тебя по культуре, что подобные вещи обсуждать с мужчинами не принято, что это сугубо интимная тема? Никак. Поэтому продолжила совсем о другом:
- Раз вы отказываетесь уходить, присаживайтесь. Я хочу с вами поговорить.
Закружилась голова, и она моргнула несколько раз, чтобы восстановить резкость.
Владыка-дракон вдруг оказался очень близко, придержал ее за спину. И тотчас стало
прохладнее, будто ее жар утекал в его ладонь.
- Нет ничего постыдного в том, чтобы иногда быть слабой, сафаиита, - пророкотал он, а
его лицо расплывалось – голова кружилась все сильнее. – Ты не можешь просить, но я
помогу и без просьбы. Ляг.
- Со мной все в порядке, - упрямо сказала она. – Отойдите и не прикасайтесь ко мне.
- Ляг, женщина, - сказал он, - и хватит спорить. Если захочешь, я никогда не вспомню об
этом. Но в моем доме тебе никогда не должно быть больно.
- Уберите руку, Нории, - тихо и сердито произнесла она, с жесткостью глядя в зеленые
глаза и не собираясь отступать. – Уберите немедленно. Сядьте в кресло и выслушайте
меня.
Он с неодобрением покачал головой, как-то перехватил ее, поднял на руки и уложил на
постель спиной вверх.
- Кажется, только силой можно заставить тебя не вредить себе, - говорил он, прямо через
одежду больно и умело нажимая на какие-то точки на спине, - до чего же упрямая
женщина. Красный щедро отпустил вам силы духа, но забыл добавить благоразумия.
Спину отпускало, перестал дергать болью живот, и он поднялся выше, к сочленению
между шеей и плечом, нажал большими пальцами так, что у нее чуть не брызнули из глаз
слезы. Но она молчала – кричать и вырываться было глупо. И недостойно.
- Женщина должна уметь плакать, - сказал он, проворачивая пальцами на болезненных
точках, - должна уметь просить о помощи, должна быть мягкой, а не подобной холодной