Ангелина стояла и держала защиту, и плакала от испуга, в низу живота пульсировал огонь, по телу бежали электрические разряды, а люди отползали от нее, смотря с благоговением
и не переставая молиться. Песчаники бесшумно и упорно бились об купол, и это было
невыносимо жутко. Она чувствовала каждый удар всем телом и не знала, сколько
выдержит. Где этот проклятый дракон? Почему он не бросился в погоню?
«Женщина должна уметь просить о помощи», - вспомнила она рокочущий голос и
рассмеялась, почти безумно, не видя, с каким страхом и надеждой смотрят на нее
кочевники. Руки дрожали, тело болью отзывалось на каждый удар одуревших от близкой, но ставшей вдруг недоступной добычи чудовищ. Ангелина подняла голову к небу, глядя на
черные крутящиеся тучи, покрывающие купол сверху снегом, и отчаянно закричала, не
надеясь, что ее услышат.
- Нории!
В сотнях километрах западнее Владыка и Мастер Клинков заканчивали зачищать
вскрывшееся на границах кубло песчаных людоедов. Их было много, и они были голодны
и злы. Четери метался среди них, как вихрь и рычал, и смеялся, и кромсал клинками, впав
в свое боевое безумие, а Нории держал для него щиты, защищая от песка и мощных
ударов песочных монстров. И уже клубилась пыль, и оставшиеся людоеды старались
скрыться от смерти в песке, но их настигал красноволосый воин, и сражение подходило к
концу, когда он услышал Зов и не поверил своим ушам. Потому что звала женщина, и
женщина не была Владыкой. И звала оглушающе, отчаянно, так, что он, метнувшись,
сразу же перекинулся и полетел туда, откуда раздавался крик.
«Ты тоже слышал его?»
Второй дракон взмыл за ним в воздух, оставив несколько противников, вкручивавшихся
вихрями в спасительный песок.
«Да. Но ты не успеешь»
«Я успею. Закончи здесь»
Сил на очистку земли от мерзких тварей было потрачено много, но он сконцентрировался, вытянулся стрелой, и полетел сверкающей молнией, ускоряясь магией и своей силой.
Ангелина держалась, но купол уменьшался, истончался, и ей казалось, что она держит не
щит – гору. Ноги по щиколотки ушли в песок, в глазах плясали красные пятна, а голова
гудела, но нужно было стоять, нельзя было терять сознание, ведь вокруг – дети, большие и
маленькие, еще пьющие молоко матерей, и молящиеся за нее люди, и их надежда и вера. И
она стояла, упорно, упрямо, и кричала «Убирайтесь» в раззявленные, размазывающиеся по
куполу пасти.
И даже не заметила сначала, как огромная белая тень спикировала вдоль купола,
отшвыривая бьющихся об него людоедов, как обернулась огромным обнаженным
мужчиной, из рук которого вырастали сверкающие хлысты. Повернула голову, увидела