Мартину несколько пузатых бутылок вина, стащила с кровати одеяло, зажала под мышкой
одежду, которую нашла. Потом мы долго сидели на берегу, завернувшись в одно одеяло, целовались и разговаривали. И где-то после второй бутылки я начала рассказывать ему про
свою жизнь. Про своих лошадей, про маму, про сумасшедший выпускной с Катькой
Симоновой, про учебу в лицее и посиделки с травкой и гитарами, про розовые волосы и
татуировки, про работу в больнице, про сестер. И про Люка тоже. Было что-то
болезненное в том, чтобы говорить про одного мужчину и целовать другого.
А Мартин рассказал мне про Викторию. Заплетающимся языком читал стихи,
посвященные ей, уверял, что никому никогда их не показывал. Гладил меня по спине, грел
горячей рукой бедра, прикасался губами к шее и груди. Море смотрело на нас тьмой, и в
ней виделся строгий лик Богини, а лунная дорожка казалась укоризненно поднятым
указательным пальцем.
- Знаешь, - произнес он с сильным акцентом, - может быть, мы сможем забыть про них.
Вдвоем.
- Возможно, - откликнулась я, кладя голову ему на плечо. – А если не получится?
Мы молчали.
Но были не одни.
Кое-как, поддерживая друг друга, добрели до моих покоев и рухнули в кровать, не сняв
одежду. И заснули – рядом. Но не вместе.
Глава 7
Октябрьский дождик радостно и настойчиво стучал по стенам и окнам университета,
словно сообщая, что он теперь надолго и уходить не собирается. Гигантские типаны, уже
покрасневшие, но пока не сдающие листья осени, закрывали здание общежития
своеобразным зонтиком, но студенты после занятий все равно бежали бегом – иногда вода-
таки переполняла длинные листья-чаши, и они опрокидывались, освежая измученные
знаниями головы.
Общая унылость и подавленность передалась и каменным глашатаям магунивера –
объявления они теперь давали в ритмах похоронного марша, беспрерывно зевали и вяло
сплетничали, обсуждая прогульщиков и личную жизнь студентов. Алина иногда думала –
откуда у них такая память? Что может поместиться в каменной доске, на которой
изображено лицо? Однако камены знали весь преподавательский и студенческий состав по
именам, и не прочь были пообсуждать с интересующимися те или иные события.
Впрочем, если б она была древней каменюкой, что бы ей оставалось делать?
Близкое знакомство с ними состоялось в первый же день учебы – ее угораздило
прислониться спиной к стене коридора, пока она близоруко искала в рюкзачке салфетки
для очков, и вдруг с взвизгом отскочила – кто-то укусил ее за мягкое место. Проходящие
мимо студенты старших курсов неприлично ржали, пока она, красная от смущения, искала