), которые удалось подавить только с привлечением иностранных войск, император направил послание Аврааму Линкольну, заверяя того в благосклонности Китая: «Получив милость небес и повеление править вселенной, мы рассматриваем Срединную империю [Китай] и внешние страны как одну семью, где нет различий».
В 1872 году выдающийся шотландский синолог Джеймс Легг четко сформулировал упомянутый вопрос – с характерной для эпохи уверенностью в самоочевидном превосходстве западной концепции миропорядка:
«За последние сорок лет позиция Китая в отношении более развитых народов мира полностью изменилась. Китай заключил с ними договоры на равных условиях; но я не думаю, что его министры и население готовы взглянуть фактам в лицо и признать, что Китай – всего лишь одна из многих независимых стран в мире, что «мандат на управление Поднебесной», по которому правит император, распространяется не на весь мир, а на конкретную часть земного шара, с проложенными границами и обозначенную на карте».
Развитие технологий и торговли сводило разнонаправленные системы все ближе; каким нормам мироустройства было суждено возобладать?
В Европе Вестфальская система стала следствием существования множества де-факто независимых государств в конце Тридцатилетней войны. Азия вступила в современную эру, не располагая подобными инструментами национальной и международной организации. В ней имелось несколько цивилизационных центров, окруженных мелкими царствами, и каждый предлагал свою проработанную и закрепленную практикой схему взаимодействия.
Плодородные равнины и культура, необычно стойкая к чужеземному влиянию, а также политическая проницательность позволили Китаю сохранять единство более двух тысячелетий и оказывать значительное политическое, экономическое и культурное воздействие на регион – даже когда страна не могла похвастаться военным могуществом. Сравнительные преимущества Китая заключались в успехах экономики, которая производила товары, желанные для всех соседей. Сформированная на основе этих факторов китайская идея мирового порядка заметно отличалась от европейской, которая выросла из множественных контактов суверенных и равноправных государств.
Драматизм столкновению Китая с развитыми странами Запада и Японией придало поведение великих держав, откровенная и безудержная экспансия последних, агрессия против цивилизации, которая изначально видела в атрибутах современной государственности формы унижения. «Подъем» Китая к вершинам в двадцать первом столетии есть восстановление исторических закономерностей. Отличие только в том, что Китай вернулся и как наследник древней цивилизации, и как современная великая держава вестфальской модели. Он сочетает в себе наследие Поднебесной, плоды технократической модернизации и результаты бурных поисков национального благополучия на протяжении двадцатого века.