Мелитриса помолчала, потом добавила:
- В Моравии и поныне есть православные церкви, а при наших князьях-родоначальниках Ростиславе и Славомире[35] вся Моравия исповедовала православие. Не где-нибудь, а именно здесь составили славянскую азбуку монахи Кирилл и Мефодий[36]. Отсюда новый алфавит, названный кириллицей, распространился среди славянских государств.
Олег взирал на красавицу-аббатису изумлёнными и одновременно восхищёнными глазами. Кто бы мог подумать, что эта женщина является дочерью грозного Спитигнева и племянницей Братислава!
Не удержавшись, он сказал Мелитрисе, что та совершает непоправимую ошибку, позволяя своей дивной красоте увядать в монастырских стенах.
Мелитриса глубоко вздохнула, устремив задумчивый взгляд куда-то мимо Олега, и негромко промолвила:
- Сколь лет минуло, княже, а раны моего сердца все не заживают. Душевная боль уменьшилась, но не прошла. А ныне эта боль только усилилась, ибо боярин Регнвальд удивительно похож на моего суженого, с коим меня разлучили.
После этого разговора Мелитриса долгое время избегала Олега, словно жалея о своей откровенности, или, может, тому виной было известие о поражении чешского войска под Глацем. Что ни говори, но Олег и Регнвальд пришли врагами на чешскую землю и закрывать на это глаза гордая аббатиса не могла.
Мелитриса вновь пришла в княжеский замок лишь после того, как Олег распорядился вернуть в местные храмы самое ценное из награбленного имущества. В беседе с ним аббатиса старалась подчеркнуть, что она здесь с единственной целью поблагодарить русского князя за столь великодушный поступок.
Олег же, действуя по задуманному плану, послал слугу за Регнвальдом.
Мелитриса поднялась, собираясь распрощаться. Тогда Олег властным движением взял аббатису за руку и, глядя ей прямо в глаза, произнёс:
- Война эта скоро закончится, а русы никогда не станут поработителями чехов и моравов. Я думал прежде, что наши дружины пришли в Моравию по просьбе польского князя, не желавшего платить дань князю чешскому. А ныне кажется мне, что русские полки оказались за Богемскими горами по воле Господа, пожелавшего соединить судьбы одного храброго витязя и одной прекрасной монахини.
Глава четвертая. ПОСОЛЬСТВО ИЗ ЦАРЬГРАДА.
Весть о разгроме чешского войска под Глацем дошла до Святослава одновременно с известием о смерти игумена Феодосия.
Дело было перед обедом.
Гонца из Печерской обители Святослав тотчас отпустил, а с гонцом от Перенега уединился в библиотеке, дабы расспросить его получше обо всем, что творится ныне в Богемии.
За обеденным столом князь был весел и разговорчив, чего с ним давненько не бывало.