Над горами пронесся звук боевого рога, поднимая войско…
Мстислав и сын его Борислав ничего этого уже не слышали. Их тела лежали неподалеку от того места, где совсем недавно пролилась кровь князя Аскольда — их врага, соперника, союзника и родича поневоле. Причем поляне обрушились на деревлянских князей с такой яростью, что тела были изрублены самым изуверским образом — у старого голову потом нашли в десятке шагов от тела, руку — чуть ли не у воды, а у молодого кунья шапка была вбита внутрь рассеченной почти пополам головы, обрывки нарядной одежды в многочисленных глубоких ранах смешались со внутренностями… Против разъяренной толпы и хваленая выучка лесных воинов не помогла. Даже Одд Хельги, всякое повидавший и ко всему привыкший, и то слегка поморщился, когда уже вечером его хирдманы разобрали груду тел, чтобы не оставлять такое количество злобных мертвецов у самого порога дома.
— Так это и есть человек, взявший в жены сестру Аскольда, я не путаю? — Одд кивнул на тело старому Угору, которого позвали убедиться, что деревлянские князья мертвы.
— Он самый. — Старик держался за горло и отводил глаза.
— Ну, вот она и стала вдовой! — с явным удовлетворением от хорошо сделанного дела заключил Одд. — Теперь ничто не мешает мне взять ее в жены. Я ведь обещал вам, что все уладится, лишь дайте мне немного времени.
Полянские нарочитые мужи закивали. Уж что верно, то верно — русский князь Одд Хельги прекрасно умел устраивать свои дела.
Но самого Борислава и его отца уже не заботило то, что женщин их рода заново выдают замуж над едва остывшими телами. Со всем земным они расстались навсегда, и теперь перед их глазами простиралось бескрайнее поле, усыпанное серым пеплом, с полыхающим вдали багровым огнем, а рядом текла широкая река с темными, почти неподвижными водами. И здесь их ждала та, кого они приняли за саму Марену, явившуюся им в облике женщины с головой волчицы.
— Служила я вам прежде, теперь в последний раз послужу, — странно знакомым голосом сказала она и опустила кудес на воду донцем вниз, будто лодку. — Садитесь, душеньки. Повезу я вас за тридевять земель, за горы высокие, за реки текучие, чтобы идти вам, не оглядываться. Души Родовы, от Рода вы взяты и к Роду вам путь лежит.
Но оба они уже утратили память о том, кто эта женщина и в чем состояла ее прежняя служба им… Зато она помнила свой долг перед теми, кто стал ее очередной платой за помощь могучего владыки, ее истинного повелителя — Зверя Забыть-реки.
Солнце заливало ярким блеском гранитные кручи Коростеня, отражалось в воде Ужи, будто древний змей на праздник нарядился в золотую чешую. И первые желтые листья берез, ложась на воду, дрожали на ней, словно последние улыбки яркого летнего солнца. Но лето осталось позади, прошла жатва, и мать-земля радовалась последним погожим дням. Вот-вот зарядят дожди, серое небо нависнет над землей, готовя дорогу Марене…