— Ну, Аскольд твой и дурак! Как можно было спутать! Как можно было эту утку серую за мою лебедушку белую принять! Вот потому ему и судьба такая горькая выпала: настоящая-то Огнедева у меня! А у него поддельная была — не сумела беду отвести! Ну а я молодец! Как в кощуне — за три неба летал, зарю ясную в жены достал!
Дивляна не знала, смеяться ей или плакать. Краса-то и в юности намного уступала ей, и теперь не стала лучше, но Станила, глядя на них обеих, искренне видел то, что хотел видеть. Было обидно: ее, дочь старшего рода, избранницу богов, княгиню, считают ниже дочери валгородского ловца, купленной рабыни! Конечно, после тревог и болезни Дивляна выглядела похудевшей и побледневшей, но Белотур не мог взять в толк, как можно не понять, кто тут Огнедева! Для него самого она в любом состоянии была прекраснее всех на свете. Однако оставалось только благословлять слепоту Станилы: он был счастлив и горд, имея женой лучшую, по его мнению, женщину на свете. И вовсе не возражал, чтобы рабыня, с помощью которой обманули Аскольда, ехала себе в Ладогу, к тем людям, которые за нее когда-то заплатили, а значит, и сейчас были ее хозяевами.
Стараясь ничем себя не выдать, Дивляна сидела тихо, не поднимая глаз. И только раз оживилась — когда к ней подбежала трехлетняя дочка Станилы, предлагая Предславе поиграть с ней. И Дивляна невольно ахнула: девочка лицом была вылитый Велем!
— Узнала? — Станила заметил ее изумление. — В матушкиного братца лицом, как две горошины похожи!
Сходство девочки с Велемом было для Станилы еще одним, по сути, лишним доказательством того, что его жена — настоящая дочь Домагостя. А Дивляна закрыла лицо руками — она все поняла. Перед ней была ее родная племянница. Сквозь пальцы она глянула на княгиню Зарялу, но бывшая полонянка Краса отвернулась. Боги великие, какие синцы так запутали Макошину пряжу?
Еще раз насладившись своим торжеством над бывшим соперником, Станила и не думал мешать им продолжать путь и даже сам сопроводил до Катыни, где начинался следующий волок. С ними он послал подарки для родни жены, как он думал, не подозревая, что все родные Красы давно погибли при набеге Иггвальда Кабана на Вал-город. Но Белотур улыбался и обещал все в целости передать Домагостю, Милораде и Велему, не забыть ни одного из многочисленных поклонов. У него гора упала с плеч. Пусть себе Станила наслаждается счастьем с Зарялой — это, видят чуры, очень невысокая цена за то, чтобы без затруднений преодолеть самый сложный участок пути. Да и худо ли Домагостю, что у него появилась вроде как еще одна дочь, связавшая его родством с еще одним могущественным князем?