– Спокойной ночи, Андзин-сан.
Сёдзи за ней закрылись. Блэкторн скинул кимоно и набедренную повязку, надел более легкое ночное кимоно, залез под москитную сетку и лег.
Он задул свечу. Глубокая темнота окружила его. Дом совсем успокоился. Маленькие ставни были прикрыты, но он мог слышать прибой. Луну затянули облака.
Хмельное и смех вызвали в нем сонливость и эйфорию, он слушал шум прибоя и словно покачивался на волнах, его мозг затуманился. В деревне внизу вдруг залаяла собака. «Хорошо бы завести собаку, – подумал он, вспомнив своего бультерьера, которого оставил дома. – Интересно, жив ли еще пес? Его кличка была Грог, но Тюдор всегда звал его Ог-Ог.
Ах, Тюдор, мой мальчик. Как давно это было. Хотел бы я повидать вас всех – хотя бы написать письмо и отослать его домой. Ну-ка, – подумал он, – как бы я его начал?
„Мои дорогие! Это первое письмо, которое я смог отправить домой, с тех пор как мы высадились в Японии. Теперь у меня все хорошо, ибо я представляю, как жить по их законам. Пища здесь ужасная, но сегодня вечером мне достался фазан. Скоро я получу обратно свой корабль. С чего начать свой рассказ? Сегодня я кто-то вроде феодала в этой незнакомой вам стране. У меня дом, лошадь, восемь служанок, домоправительница, собственный брадобрей и собственная переводчица. Я теперь всегда чисто выбрит, ибо бреют меня каждый день. Стальные лезвия для бритья у них наверняка самые лучшие в мире. Мне положили огромное жалованье – достаточное, чтобы кормить в течение года двести пятьдесят японских семей. В Англии это была бы почти тысяча гиней в год! В десять раз больше того, что мне платит голландская компания…“»
Кто-то открывал сёдзи. Он насторожился, его рука нащупала под подушкой пистолет. Потом он уловил почти неслышный шелест шелка и запах духов.
– Андзин-сан? – донесся легчайший шепот, исполненный обещания.
– Хай? – спросил он, вглядываясь в темноту, но ничего не видя.
Шаги приблизились. Блэкторн слышал, как женщина встала на колени, откинула сетку и забралась к нему под полог. Она взяла его руку и подняла к своей груди, потом к губам.
– Марико-сан?
В темноте она сразу же закрыла пальцами его губы, призывая не шуметь. Он кивнул, понимая, как сильно они рискуют. Он держал ее за тонкое запястье и водил по нему губами. В темноте другая его рука нашла и стала гладить ее лицо. Она один за другим целовала его пальцы. Волосы Марико были распущены и доставали ей до пояса. Его руки скользили по ее телу, он ощущал дивную легкость шелка, под кимоно ничего не было.
На вкус она оказалась изумительна. Он тронул языком ее зубы, потом провел им вокруг глаз, открывая ее для себя. Она распустила пояс накидки и дала ей упасть, дыхание ее стало совсем слабым. Она придвинулась плотнее. Потом начала ласкать его руками и губами. С большей нежностью, страстью и опытом, чем он мог себе представить.