Когда мы уходили, я заметила, что Анхела бледна как полотно.
– Думаю, нам надо выпить по глотку. Тебе сразу полегчает.
Мы зашли в первый попавшийся бар. Я попросила два коньяка. Анхела тут же сделала большой глоток, словно ей действительно это было необходимо.
– Извини, что заставила тебя пойти со мной. Это была не слишком хорошая идея.
– Теперь ты решишь, что я старая неврастеничка, чуть ли не падающая в обморок из-за каких-то собак.
– Да нет, меня саму трясет от отвращения.
– Дело в том, что теперешнее состояние моих нервов, очевидно, оставляет желать лучшего. – Она пристально взглянула на меня, и я отвела глаза. – Ты уже знаешь про Фермина, Петра?
– Знаю.
– И знаешь, что он собирается жениться на этой женщине?
– Да. А как ты об этом узнала?
– Он позвонил мне и обо всем рассказал. Хотя мы с ним и порвали отношения, он не хотел, чтобы эта новость дошла до меня каким-то другим путем. Все-таки в глубине души он рыцарь.
– Я не знаю, рыцарь он или сукин сын, но то, что в любом случае он идиот, несомненно. Люди не женятся так, ни с того ни с сего.
– Он боится одиночества. Это человек, который всю жизнь чувствовал себя одиноким.
– Но новый брак обернется для него катастрофой. В определенном возрасте начинать совместную жизнь становится труднее.
– Однако в определенном возрасте начинаешь также больше ценить своего спутника.
Я перевела взгляд на свою рюмку, утопила его в коньяке, который тут же допила одним глотком. В прекрасных глазах Анхелы стояли слезы, но ей быстро удалось взять себя в руки.
– Думаю, теперь я вправе потребовать для себя жетон помощника шерифа, я его заслужила!
Она не очень искренне рассмеялась и продолжала шутить, пока мы прощались. Потрясающе, подумала я, да здравствует любовь, смех, шутки, жизнь. В общем, все это дерьмо.
Я вернулась в комиссариат. Села за свой стол. Сочинила отчет. «Имеются показания о том, что Игнасио Лусена Пастор был связан с организаторами подпольных собачьих боев», – написала я. Все казалось мне абсурдным. Позвонили по телефону: какой-то мужчина желал поговорить со мной. Очень хорошо.
– Инспектор Деликадо? Это Артуро Кастильо, помните такого?
– Здравствуйте, доктор Кастильо. Разумеется, я вас помню. Чем могу служить?
– Я все думал, закончили вы это дело с собаками или нет. Время от времени меня одолевает любопытство, и, поскольку в газетах ничего про это не пишут…
– Доктор, разве вы не понимаете, что своими звонками сами ставите себя в положение подозреваемого?
– Что? Надеюсь, вы шутите?
– Я не шучу, такое иногда случается, когда виновные, чувствуя себя под защитой надежного алиби, тем не менее не выносят неопределенности и желают узнать, не нависла ли над ними карающая длань закона.