Этого–то мы и боялись. Там вода, гнившая целых семь лет в заточении из матового стекла. Дождевая вода. Маниакальное коллекционирование воды началось летом пятнадцатого года. Узнав из газет, что на фронте нашим солдатикам ужасно не хватает воды, дочка Вердена принялась заполнять дождевой водой все бутылки, «чтобы папочка всегда мог вдоволь напиться». И Верден продолжил дело, даже после того, как эпидемия испанки лишила его дочери. Это была дань памяти Камилле. Когда мы перевозили его к себе, из личных вещей он решил взять с собой только свою коллекцию бутылок. Каких–нибудь двести восемьдесят четыре штуки! По бутылке в сезон, начиная с лета 1915 года! Ужасно поэтично… но в последнее время Верден стал баловать нас слишком часто… То день рождения Терезы, то выпал первый зуб у Малыша, то еще какие–нибудь именины – по любому поводу Верден откупоривает бутылку… по части тухлой воды мы, пожалуй, немного перебрали…
– Мне помнится, лето семьдесят шестого года было особенно засушливым, – любезно говорит вдова Долгорукая, – не так ли?
– Да, редкий напиток, – подтверждает дед Рагу, косясь в сторону сиди–брагима…
Тут Амар ставит перед задумавшимися гостями кускус и наклоняет ко мне кудри, похожие на шкуру старого барана.
– Как дела, сын мой?
– Благодарю тебя, Амар, все хорошо.
По–настоящему ответить на этот вопрос не так–то просто. По всем законам выходит, что да, все в порядке. За накрытым белой скатертью столом собралась дружная семья дедов и внуков и причащается чистой водой (конечно, и дедушки не родные, и отцы неизвестно кто, но ведь ничто в мире не совершенно). Да, в общем, все путем. Так что ж тебе так плохо, Малоссен? Собака Джулиус никак не выйдет из припадка, вот что плохо. История со стариками–наркоманами затянулась и начинает меня беспокоить, вот что плохо. Ответь мне, Джулия, ты–то хоть не делаешь глупостей? Соблюдаешь всякие меры предосторожности? Знаешь, с наркотиками шутки плохи… береги себя, Джулия, береги себя…
Музыкальный автомат исполняет песню Ум Кальсум.
Приятно пахнет манкой и пряностями.
– Вы видели? Она не бронзовая, а латунная! – вдруг восклицает Калош, протягивая мне свою награду. – Мне дали медаль из латуни!
– Как старинные чайные ложки у алжирок, – иронизирует Хадуш, ставя на стол шашлыки.
– Еще мне подарили пепельницу в виде башмака.
Башмак для окурков по очереди обходит гостей. На каблуке вытиснен кораблик – герб Парижа. Очень мило.
– И таблетки от депрессии!
– Что–что?
Калош сует мне в руку пакетик, набитый разноцветными таблетками.
– Медсестра сказала, что нужно принимать по одной штучке каждый раз, когда станет грустно.