Ему снова послышались голоса.
Но теперь это была не иллюзия.
Голоса были реальны, их было много. И все они принадлежали эхайнам.
Мичман припал ухом к полу шахты.
Можно было разобрать отдельные слова, обрывки фраз. И выделить одну общую тональность чужого разговора.
Нет, это был не келументари. Увы, увы…
Эршогоннары. Числом не менее дюжины.
Очень злые.
Дивиться тут было нечему: как утверждал сержант Аунгу, эршогоннары всегда злые – жизнь у них такая.
А у кого она другая?..
13. Доктор Сатнунк выражает недовольство
Доктор Сатнунк имел среди эхайнов сомнительную репутацию тихони и флегматика. Трудно было представить обстоятельства, способные вывести его из равновесия. Наверное, это была наиболее выигрышная позиция для ученого в недружественном солдафонском окружении. Если одни, вроде капрала Даринуэрна, относились к нему с подчеркнутым уважением, то другие, не исключая и самого капитана Ктелларна, долго испытывали фортификацию его характера на прочность. В большинстве случаев доктор Сатнунк просто пропускал мелкие уколы мимо ушей, не возвышая голоса и не меняя бестревожного выражения лица. Когда подначки выходили за рамки допустимого, все тем же ровным голосом он предлагал насмешнику по возвращении в метрополию встретиться на Суде справедливости и силы при том условии, что вместо себя выставит бойца из числа своих курсантов, что никакими статутами не возбранялось. Оставалось до конца не ясным, шутит ли доктор или вполне серьезен, однако же известно было, что до участия в проекте «Стойбище» он преподавал основы перманентного выживания во враждебной биологической среде отпетым головорезам из сил специального назначения в составе Бюро планетарной безопасности. Когда Суды были обещаны практически всем служивым эхайнам, кроме все того же капрала Даринуэрна, зубоскальство от безысходности сошло на нет, хотя подобающего уважения странноватый грамотей, цацкавшийся с этелекхами, как с родными детьми, так и не снискал.
Вот и сейчас, с непременно постным лицом и ледяными интонациями, доктор Сатнунк пенял капитану Ктелларну, как шкодливому салажонку.
– Вы с ума сошли, капитан, – говорил он неприятно спокойным голосом, который и статую мог бы вывести из терпения. – Что там у вас творится?
– Выбирайте выражения, доктор, – скрежетал капитан Ктелларн, которому никогда не нравилось сознавать себя мальчиком для битья. – Я не в том настроении, чтобы спускать кому бы то ни было неуважительное отношение к своим чину и должности.
– Придумайте что-нибудь новое, – иронично парировал доктор. – Какая еще должность? Кого тревожат ваши обиды? Вернемся в Эхайнетт, не вздумайте уклоняться от Суда справедливости и силы, а я уж подберу себе достойного защитника из курсантов, он закопает вас живьем… Опять потрясали хоксагом? Я попрошу, чтобы его засунули вам туда, куда обыкновенно не суют ничего пристойного, перректально… Де Врисс болен, болен тяжело и болен по вашей вине. Вы должны это понимать, вы не производите впечатления законченного идиота. Хотя симптомы умственной субнормальности налицо… Его не то что хоксагом – косым взглядом можно отправить в Воинские чертоги Стихий.