Капрал тяжело вздохнул.
– Двести человек, включая женщин и детей, туда не поместятся, – сказал он. – Пойдете вы, янрирр командор, и еще кто-нибудь на ваше усмотрение, не более троих. Остальные пускай чем-нибудь себя развлекают. Тащить их сюда была самая нелепая затея.
– Со мной одним или даже с тремя из нас, вы бы и разговаривать не стали, – заметил командор Хендрикс.
– Конечно, не стал бы, – согласился капрал. – Так вы идете?
Командор огляделся.
– Геррит, – обратился он к ван Ронкелу. – Оставляю вас за старшего.
– Это нечестно, командор, – сказал тот и надулся.
– Зато разумно. Оберт, подите сюда. А где Руссо? Пускай кто-нибудь отыщет Руссо.
– А я? – спросил Тони Дюваль, тихо сидевший с сторонке.
– Нет, Тони, – сказал командор на лимбургском. – Ты нужен здесь. На тот случай, если начнется заварушка. Крепкие руки, громкий голос и наглый вид – именно то, что пригодится в такой ситуации. Особенно если учесть, что у тебя уже есть опыт разоружения эхайнов… – Немного подумав, командор добавил: – Там, куда мы идем, нет ничего интересного, уж поверь.
– Не знаю, тот ли я человек, что годится для рискованных затей, – сказал Тони, безбожно рисуясь.
– Тот, тот, – заверил его командор. – Других у нас все равно нет.
– Могли бы уже и не секретничать, – проворчал капрал Даринуэрн.
– А меня? – тотчас же спросил Ниденталь без особой надежды.
– Пожалуй, – сказал командор. – Вдруг в вашу большую и набитую ненужными сведениями голову придет какая-нибудь светлая ассоциация.
– А еще я буду у вас вместо записывающего устройства, – сообщил Ниденталь, приосанясь.
Появился Руссо, зеленый от дурноты и еще более всклокоченный, нежели обычно.
– Никогда, – объявил он, – никогда в жизни, под страхом смерти и публичных унижений, не стану пользоваться парфюмом «Le Muguet argenté»[14].
– По моему мнению, это был «l’eau de Cologne triple»[15], – возразил Ниденталь.
– Сами вы… «l’emmerdeur triple»[16], – огрызнулся Руссо.
Капрал Даринуэрн снова вздохнул.
– Идемте, – сказал он.
– Капрал, – веско проговорил командор Хендрикс. – Вы должны мне пообещать, что за время нашего отсутствия с людьми не произойдет ничего скверного.
– Обещаю, – буркнул тот. – Меня не убудет. Хотя трудно придумать что-то более скверное, нежели то, что вы затеяли.
Оберт шел позади всех, изо всех сил стараясь не оглядываться. «Я мог бы остаться, – малодушно рассуждал он про себя. – Я не герой, не супермен. Ну, может быть, отчасти виновен в том, что заварилась эта каша. Случись что, и пользы от меня будет ни на грош».
Они вплотную приблизились к металлической ограде. В просветах между прутьев можно было разглядеть радужную полупрозрачную стенку гигантского пузыря изолирующего поля. Что там было по ту сторону этой радуги, оставалось только гадать.